[Ubaranda]

Доброго здоровья всем!
Хочу рассказать форумчанам о жизни и творчестве незаслуженно забытого представителя русской реалистической школы, самобытного художника и замечательного педагога Юделя Моисеевича Пэна.

Имя Юделя Пэна в первую очередь ассоциируется с Марком Шагалом. Учитель Шагала - самая первая и частая реакция на имя Пэна. А между тем, Пэн - это особая история, где есть место и авантюре, и романтике, и драме. Он воспитал целую плеяду гениальных еврейских художников: Марка Шагала, Эля (Лазаря) Лисицкого, Осипа Цадкина и многих других. Но в отличие от своих учеников, сам Юдель Пэн прожил скромную жизнь. В возрасте 82 лет он был зверски зарублен топором – ревнивым комиссаром, обозлённым, что его жену нарисовали в стиле «ню».

Юдель Моисеевич Пэн (другие варианты имени и отчества - Юрий, Иегуда; Мойшевич, Мовшевич) родился в многодетной еврейской семье 24 мая (5 июня) 1854 года в городе Новоалександровск Ковенской губернии (ныне Зарасай, Литва).
Его детство прошло в бедности и лишениях. Ему было всего четыре года, когда умер отец. После хедера (еврейская религиозная начальная школа) мальчика определили в религиозную школу при синагоге. У Юделя рано пробудилась страсть к рисованию. Еще посещая хедер, он рисовал своих друзей и, в особенности, раввина - в минуты покоя или, наоборот, гнева на своих нерадивых учеников. Рисовал с юмором, иногда с изрядной долей сатиры, за что бывал нещадно бит палкой по рукам и выслушивал грозные нравоучения о недопустимости изображения людей.. Строго ортодоксальная семья считала греховной тягу к рисованию, но маленький Юдель начал разрисовывать трещотки к Пуриму, а затем стал писать портреты обывателей местечка. В конце концов, в 1867 году мать, чтобы направить увлечение сына в приносящее доход русло, отправила его в подмастерья к знакомому маляру в Динабург (затем Двинск, а ныне Даугавпилс, Латвия), где он проработал почти 10 лет.

Конечно, никакой художественной ценности выкрашенные им стены не представляли, но мальчик, как мог, экспериментировал с цветом и утверждался в мысли стать художником. Особенно любил он создавать рекламные вывески ¬– здесь ограничений для полета фантазии не было практически никаких. Заказчики были в восторге, маляр получал солидную прибыль и доверял своему подмастерью все более сложные работы. Отношения между мастером и его помощником были доверительные – нередко мальчишка признавался, что мечтает стать художником и копит деньги на обучение. Маляр, видевший его зарисовки, не сомневался, что еще услышит о своем подмастерье, но отпускать талант, который приносил ему доход и новых заказчиков, не спешил. Но в один из дней он пришел принимать работу своего ученика и, любуясь расписанной им лестницей, ухватился за перила. Каково же было его удивление, когда рука просто скользнула по воздуху, не найдя опоры - поручни к лестнице были нарисованы, но с такой детализацией, что отличить их от реальных было невозможно! В этот момент маляр осознал, что дальше удерживать такой талант в своей мастерской он не может. Юдель получил премию в размере 25 рублей, а по тем временам это была значительная сумма.

Во время работы в Динабурге Пэн познакомился с семейством Пумпянских, чей дом был своеобразным центром культурной жизни города. Студент петербургской Академии художеств Борух Гиршович, гостивший в усадьбе, уговаривал юношу уехать в Петербург и продолжить образование в Академии. Юделя одолевали сомнения - он религиозен, соблюдает шаббат, носит традиционную еврейскую одежду и, главное, почти не говорит по-русски. Как и большинству еврейских художников конца 19-го - начала 20-го века, чтобы получить образование и преуспеть в этой профессии, Пэну пришлось пойти против закона. Евреям запрещалось покидать черту оседлости и жить в больших городах, но он очень хотел учиться живописи, поэтому рискнул и решился на авантюру. Правда, с первой попытки в Академию художеств его не взяли - он завалил экзамен по русскому языку, но домой решил не возвращаться - остался в столице, вынужден был перебиваться случайными заработками, жить на нелегальном положении как еврей, лишенный «права жительства», и платить постоянную мзду дворникам, чтобы те не донесли в полицию.

Через несколько лет, в 1880 году, будущий мастер всё же сдал экзамены и поступил в Академию художеств, где учился в 1881–1886 гг. у Павла Чистякова и Николая Лаверецкого.
Во время учёбы в Академии Пэн познакомился с Валентином Серовым, Михаилом Врубелем и Ильёй Репиным, с которым поддерживал дружеские отношения долгие годы. Чтобы быть замеченным и отмеченным, еврейскому художнику порой приходилось хитрить, иногда прикрываясь именами коллег-славян.
«Посылаю вам снимок одного старца «Белорус 127 лет». Я его написал в течение трех-четырех часов (один сеанс). Нашим местным гениям показал и обманул, что написан Репиным, очень хвалили», - писал Пэн своей знакомой.

Закончив Академию, он возвратился в родной город, но, не найдя там работы, начал переезжать с места на место. Сначала он отправился в Динабург, но вскоре по той же причине перебрался в Ригу. В Риге Пэн познакомился с бароном Николаем Корфом, который пригласил его на работу в свое имение около Крейцбурга (ныне Крустпилс, Латвия), где часто гостили Илья Репин, Юлий Клевер и другие, уже получившие известность художники. Эта работа принесла ему более или менее стабильный заработок и множество полезных знакомств. Тем не менее, Пэн считал этот период потерянным для творчества, так как ему, в основном, приходилось рисовать портреты по фотографиям. Поэтому, проработав некоторое время у барона, он покинул Крейцбург, попытался найти работу в Петербурге и в марте 1896 года даже получил паспорт для постоянного проживания в российской столице.

Но давней и заветной мечтой Юделя Пэна было создание собственной школы живописи, и этому помогло знакомство с Ильёй Репиным. В то время Репин прочно обосновался в своём имении Здравнево неподалёку от Витебска. В гости к нему иногда заезжал витебский губернатор Владимир Александрович Левашов. В один из таких визитов Левашов познакомился с Пэном и с его работами и предложил ему переехать в Витебск, пообещав содействие в открытии художественной школы.
Пэн с радостью принял это предложение и в 1896 году поселился в Витебске в квартире из двух комнат на Большой Могилёвской улице возле Соборной площади. Губернатор сдержал своё обещание, и 19 ноября 1897 года в своей квартире художник открыл первую на территории современной Беларуси художественную школу-студию. Газета «Витебские губернские ведомости» напечатала первую рекламу «Школы рисунка и живописи художника Императорской Санкт-Петербургской Академии Юделя Пэна». Эта школа также была первым еврейским художественным училищем в России. В конце 19-го века еврейское население Витебска составляло более 50% всех жителей города, и подавляющее большинство учеников Пэна были евреи, многие из которых учились в еврейских религиозных учебных заведениях и почти не знали русского языка. Сам Пэн строго соблюдал еврейские религиозные традиции, регулярно посещал синагогу, и, естественно, по субботам занятия в его школе не проводились...
Благодаря покровительству Адольфа Ливенсона, директора акционерного общества «Левинпрэй» и владельца пивоваренного завода, Пэн мог бесплатно обучать многих учеников. Мастерскую одновременно посещало от десяти до двадцати пяти человек, которые занимались от одного до шести месяцев. Школа позволяла местным молодым художникам, порой бедным, изучать основы рисунка и живописи, а затем поступать в художественные академии обеих столиц. Согласно рекламному объявлению, учеба не требовала предварительной подготовки.

Через школу Пэна прошли сотни учеников, некоторые из которых стали мастерами мирового уровня - Марк Шагал, Осип Цадкин, Эль Лисицкий, Заир Азгур, другие состоялись как видные художники, скульпторы и архитекторы - Илья Мазель, Лев Зевин, Рувим Фрумак, Соломон Юдовин, Оскар Мещанинов, Ефим Минин, Лев Лейтман, Гаспар Леон (Лейб Шульман), Давид Якерсон, Иосиф Меерзон.
Школа Пэна дала мощный толчок развитию художественной жизни Витебска. В 1907, 1908 и 1914 годах были организованы выставки работ самого художника и его учеников. Марк Шагал в книге «Моя жизнь» писал о своем первом учителе рисования: «…в первый раз я узнал о существовании Пэна, когда ехал как-то на трамвае вниз к Соборной площади, и мне бросилась в глаза белая на синем фоне надпись: «Школа живописи Пэна». Ого! – подумал я. – Какой культурный город наш Витебск!»