[Ирма-93]

ТАНЕЦ В ЗАБУЛИСТАНЕ.


Шесть черных смуглянок,
С открытой чадрою,
Осенней порою,
Шесть черных афганок
Танцуют.

Кружат, увлекаясь.
Улыбчаты личики.
Змейки – косичики,
Чуть выставляясь,
Чаруют.

Под черным покровом
Шальвары краснеют,
Белеют, чернеют;
И в туфле ковровом
Ножки сверкают.

Музыка – бубны.
Шесть тоненьких ручек
Бьют в бубны трескучи,
Звенящи и нудны…
Играют.

Плавны движенья…
Разделены по три…
Сходятся, смотрят –
Сулят наслажденья
И счастья.

Пластичным движеньем
Руки оттесняют…
Но стан наклоняют
С немым выраженьем
Участья

И сходятся снова,
И снова отлынут…
Бубен подымут –
Опустят без слова
И кружат…

Но вот все афганки
Идут друг за другом
Разомкнутым кругом,
Как будто смуглянки
Не дружат.

Опять разделились,
Опять по три вместе…
И счастье невесте,
Кружась, веселившись
Сулили.

Размерным, не диким
Танцем лишь томным,
Пластическим, стройным,
Красивым и гибким
Невесту дарили.

Сабзевар 16 ноября.

[Ирма-93]

…И вот, в руках у меня рыжая картонная папка с надписью фиолетовыми чернилами: «Почта на Кабул». В ней пять выпусков журнала и пачка документов 1926 – 1929 гг.!

Спасибо Ув.**** за прекрасный уникальный материал!






Информации по Афганистану периода советско-афганских отношений 2-ой половины 20-х гг. в сети, действительно, крайне мало. Данное обстоятельство тем более сподвигло меня к продолжению этой темы, начатой так случайно.

Разбор материала столь объемной папки – дело не быстрое. Поэтому я начну по порядку: опубликую здесь содержание всех номеров Журнала, а затем и документы, в надежде, что сведения участников экспедиции, изложенные в статьях Журналов, помогут систематизировать и осмыслить такое большое количество документов. И уже затем буду пробовать дополнять тему другим материалом об авторах статей и участниках советского проекта в Афганистане 20-х годов. В надежде и на вашу помощь.







Что касается документов, то в папке их насчитывается 51 экземпляр.

Из них датированных – 33, и 18 без дат.

Это весьма интересные физико-географические описания афганских провинций, пробы воды и грунта, замеры температур воздуха и скорости ветра, инженерные расчеты, докладные, служебные записки, ведомости, сметы на инвентарь и материалы для экспедиции, есть даже «Проект устройства телеграфной связи через р.Аму-Дарью», а также записки, зарисовки, письма и некоторые черновики, выполненные простым карандашом. Как я подозреваю, содержащие в себе наброски статей для номеров Журнала.

Со всем этим еще надо будет повозиться…

[Ирма-93]

Многие документы напечатаны на машинке, фиолетовой лентой, первым оттиском. Есть также и копии (через фиолетовую копирку). Часть документов выполнена на бланках, в т.ч. Народного Комиссариата по Иностранным Делам, имеет угловые штампы и номера. Бумага для документов использована различная, много белой советской печатной бумаги 20-х гг. ХХ в. со штемпелем Фабрики Говарда (№6).






Выпуски Журнала «Будни в Афганистане» я буду публиковать полностью, с сохранением орфографии и авторских речевых оборотов.

Как люблю делать во всех своих темах, каждый выпуск буду сопровождать коротким предварительным описанием и снабжать обзорными фотографиями.

В тексте статей имеется достаточное количество черно-белых фотографий, сделанных участниками и вклеенных в качестве изображений. Фотографии эти где-то выцвели, где-то имеют пятна, и размер их не велик: примерно 8 х 10 см. Все без исключения эти фото-снимки я пере-фотографировала в макро-режиме, немного подредактировав четкость и контрастность, буду выкладывать в тексте статей, точно там, где они помещены в оригиналах выпусков.

В текстах имеется много зарисовок и схем, которые также я буду выкладывать без исключения.

Итак, начнем.



* * *




1-ый Выпуск журнала содержит 32 страницы, формат 22 х 36 см., переплетён впрокол, черными нитками на швейной машинке. Обложка выполнена акварелью в голубых, зеленых и серых тонах с изображением панорамы р.Адрескан и линии телеграфной связи.






Выпуск напечатан на машинке фиолетовым шрифтом, первым оттиском и в единственном экземпляре, о чем указано на последнем листе номера (тираж – 1.)






Фигурные заставки к статьям выполнены также на печатной машинке в виде рамок с набором одинаковых символов («ооооо», ””””””, -------, и пр.подобные) В номере вклеено 8 оригинальных фотографий и 3 рисунка (не считая обложки). Авторами статей выпуска являлись Н.Бирюков, А.Бродский, Н.Вихорев, А.Мугинов, о котором обязательно нужно рассказать отдельно.

[Ирма-93]

1926 сентябрь р.Адрескан
№1
Будни в Авганистане

Ежемесячный сборник сотрудников строительства телеграфа в Авганистане




От Редколлегии.

Желанием общего собрания сотрудников Строительства Телеграфа является издание настоящего журнала «Будни в Афганистане».

Материалом для журнала должны служить письма всех без исключения сотрудников.

Эти письма будут отражать жизнь и природу страны, обстановку работ и личные впечатления.

Журнал дает возможность запечатлеть все явления и краски, которые очень скоро изглаживаются из нашей памяти.

Для того, чтобы не задержать выпуск первого номера Редколлегия, не дожидаясь сообщений с мест, воспользовалась лишь материалом от членов Редколлегии и т.Бирюкова Н.Т.

Выражаем надежду, что к следующему номеру товарищи не замедлят прислать свои заметки и тем самым дадут возможность дальнейшего существования журнала.

Материал принимает т.Бродский А.Ф.

Пожелаем, чтобы «Будни в Афганистане» отражались в нашем органе до конца постройки телеграфа.


РЕДКОЛЛЕГИЯ.


* * *



ПОСТОЛЬКО-ПОСКОЛЬКО.


Все специалисты – ученые востоковеды в один голос выражают свое глубокое сожаление о том, что Афганистан – страна, таящая в себе столь интересные исторические ценности, долгое время была запретна и почти недоступна для европейцев. Трудно было бы не согласиться и не считаться с этим фактом.

Подобное обстоятельство объясняется с одной стороны физико-географическими условиями страны, а с другой – захватнической политикой соседних ему европейских государств (царская Россия и Англия), благодаря которой Афганистан всячески старался избегать соприкосновения с европейцами и держать себя возможно изолированным.

Мы не будем в данном случае подвергать эти причины анализу и высказывать свои заключения о достаточности и о правильности этих доводов, ибо это отвлекло бы нас от непосредственной нашей задачи. Мы также не можем, никак, игнорировать того обстоятельства, что Афганистан совершенно не исследован и не изучен, вследствие чего он представляет собой страну до некоторой степени загадочную. Если это так, то само собой разумеется, что всякая загадка требует разгадки. Спрашивается, кто должен взять на себя столь серьезную и сложную задачу. Ее должны взять специалисты.

Еще с 1922 года в Москве начали горячо обсуждать этот вопрос и Всероссийская Научная Ассоциация Востоковедения выделила даже особую комиссию под руководством профессора Бороздина по подготовке научной экспедиции для изучения Афганистана.

Уже 26-й год, а об этой экспедиции, к сожалению, еще не слышно.
Следовательно этот вопрос не такой еще легкий и скоро разрешимый, как можно бы было предполагать. В то же время не научная, а чисто техническая экспедиция по постройке телеграфа уже два года идет по Афганистану.

Невольно напрашивается мысль: если не удалось проникнуть в Афганистан научной экспедиции, не можем ли мы помочь в изучении страны, мы находящиеся здесь годами.

Конечно, мы не можем вполне пополнить этот пробел, не имея всех данных для научной работы, но зато подходя в плотную к жителям этой страны и медленным движением, мы можем фиксировать даже незначительные штрихи бытовой стороны народа и отмечать природные условия. При значительном сборе всевозможных явлений, мы дадим уже некоторый вклад в науку. Следовательно мы можем помочь. Пусть наша помощь не будет исчерпывающей, но мы дадим столько, на сколько хватит наших сил, способностей и знаний.

Скажем сами себе, что мы будем извлекать все постольку-посколько…

Цель издания настоящего сборника открыть широкую возможность всем сотрудникам Строительства, чтобы выявить свою, хотя бы и небольшую, инициативу в смысле осуществления преследуемой нами общей задачи. Мы не писатели и не журналисты, к нам предъявляются не очень большие требования: писать письмо в журнал о своих впечатлениях, работах, о том что мы видим и слышим. Не надо фантазировать, а писать о реальных фактах. Совершенно не обязательно, чтобы письмо было написано литературным языком и для этого гнаться за подбором слов, фраз, предложений и т.д., а писать настоящим простым языком, на котором мы говорим вообще между собой.

Нас всех, в данном случае, не так интересует лирика, повесть, написанные красивым литературным языком. У нас для этого немало очень хороших рассказов и романов, которыми мы можем пользоваться. Для нас важно и ценно письмо написанное простым языком о самом факте и сути явления. Что мы видим вокруг себя и с кем или с чем мы сталкиваемся. Какие рабочие, каракешы, откуда они происходят – из какого племени, чем они занимаются дома, чем живут, чем питаются. Какова их работоспособность, чем они отличаются друг от друга, какие обычаи у них и характер. Как они проводят время и чем занимаются в нерабочие праздничные дни. Игры, веселье – о чем любят они говорить, рассказы, песни, легенды и т.д. Затем как они ведут себя между собой, каковы их отношения к иностранцам, а также отношения к нововведениям. На что они жалуются, не существует ли между ними антагонизм, ссоры. Если есть, то на какой почве.

Описание местности, реки, долин, кишлаков; о земледелии, о посевных площадях, о животноводстве. О кочевых и полукочевых племенах. Где они обитают летом и где зимой. И наконец, какие и каково у них кустарное производство, рукоделие и т.д.

Вот если каждый из нас будет писать в наш сборник хотя бы в месяц два письма, изложив свои впечатления, то в конечном счете нами будет сделано не только «постолько-посколько», а столько, что весь собранный нами материал может иметь громадный интерес и большую научную ценность.


МУГИНОВ.


* * *



СОЛНЦЕ АВГАНИСТАНА.


Еще не успела остынуть от вчерашнего зноя земля, как снова с востока, всплывает огромный медный диск. И не успел диск показаться из-за каемки гор, похожий на излом яичной скорлупы, как нужно ловить время, чтобы полюбоваться ласкающим, безобидным солнцем. Через полчаса, итого менее, это солнце исчезнет. Появится другое, несущее массу тепла, но и требующее к себе беспрекословного повиновения. В стремительном беге к зениту диск сначала уменьшается, затем исчезает – появляется ослепительный фонарь вольтовой дуги. К 11 все заливается светом этого фонаря до потери очертаний; поверхность земли превращается в раскаленный пол огромной печи. На горизонте вереницы холмов теряют очертания своих подножий – в слоящемся от жары воздухе колеблются лишь верхушки. К 12 термометр неумолимо отмечает ежедневно то 65 то 60С. Немного остается до точки кипения, если принять еще во внимание высоту над уровнем моря.

Но люди, занятые своими делами, мало обращают внимания на этот зной. Нужно ехать или итти пешком из Герата в Сабзевар, нужно в кишлаке исправлять запруды арыков, нужно работать в степи над столбами телеграфа. Все двигаются и работают. Летнее время считается рабочим временем. Если нужно работать, чтобы жить, зной тут непричем. Тем более человеческий организм устроен чудесно: при самой сильной жаре тело сохраняет постоянную нормальную температуру. Сохраняет также, как вода, налитая в кувшин из пористой глины.

Но ходить, ездить и работать под щедрым, но и смертельно опасным солнцем, можно лишь при условии сохранения полного спокойствия, не обнаруживая склонности к раздражению. Если заняты делом днем и под открытым небом и начинаете волноваться, вы естественно ускоряете темп ваших движений, еще больше раздражаетесь, а в результате – пересохшее горло и полное изнеможение. И тут уже никакая вода вам не поможет, хотя бы вы выпили ее целое ведро – ваше существование превратится в пытку. Другое дело вести себя ровно и невозмутимо, облекая это и в характер ваших движений. В течении дня можно обойтись без единого глотка воды.

Мне приходилось наблюдать, как афганцы-рабочие прекращали работу среди работы. Это происходило потому, что по какой либо причине они были взбудоражены. В момент высшей точки раздражения лица этих рабочих из бронзовых превращались в грязно-белые. После, в тот день, они работать уже не могли. Мне много приходилось слышать, почему на востоке люди медленно ходят и вообще всем движениям придают характер важности. В предположениях доходят до указаний, что муссульманский мир одряхлел и разложился в среде своих политических идей. Поэтому медленная, отчасти ленивая, походка перса или афганца характеризует именно инертную фигуру в чалме в мировом ходе к культуре. Насчет отсталости в культуре может быть и верно, но что физическая сторона походки говорит за отсталость, за прострацию – это глубокое заблуждение. На востоке, в частности в Афганистане, ходят, ездят и работают так, как диктует солнце, а целому народу характер движений привился не от верхов, а от низов, имеющих большой опыт, как вести себя по отношению к солнцу. Это они, афганские хлебопашцы и рабочие, указывают своим поработителям, как нужно ходить под афганским солнцем, чтобы жить.


Н.БИРЮКОВ.


* * *

[Ирма-93]

ПЕРВЫЙ ЭТАП ОТ ГЕРАТА К КАНДАГАРУ

В 5 часов вечера 12 июня сотрудники Управления покинули стены Бак-Карте и двинулись в рабат Шах-Бед, который расположен в 45 верстах к югу от Герата, среди небольших гор.



Как только выбрались из усадьбы на дорогу т.т.Поляк, Вихорев и часть других сотрудников в сопровождении секретаря афганской Комиссии Гулям Наби Хана и нескольких сипаев, уехали вперед, а мне с т.Дьяконовым, в силу некоторых обстоятельств, пришлось остаться при караване, на котором было погружено имущество канцелярии.

Караван двигался медленно. Вьючные лошади от боли израненных спин метались из стороны в сторону и роняли ящики, но их опять грузили и гнали дальше.

Первые часы в дороге проходили довольно забавно: т.Дьяконов – большой весельчак, непрерывно лепетал о чем-то, смеялся, в особенности когда навстречу попадалась афганка, едущая на ишаке, сзади подгоняемом мужчиной, и старавшаяся не заметным образом поднять свою чадру и разглядеть русских. Это служило материалом для нашего разговора на целых два часа.

Вскоре мы очутились в открытой степи. Пустили своих лошадей рысью и ускакали немного вперед от нашего каравана.

Болтовня нам скоро надоела и, погрузившись каждый в свои мысли, мы ехали молча.

Солнце давно скрылось за горизонтом, кругом царила тишина. Лишь караванный звон издалека доносился до нас и едущий с нами сипай напевал восточный мотив, в котором было трудно понять смысл: говорилось ли в этой песне о Мамаджане, влюбленном в девушку, но за неимением денег не могшем ее приобрести, или же о несчастном верблюде или ишаке, споткнувшемся и сломавшем себе ногу.

Проехали верст 10. Наши лошади еще раз сбросили с себя груз и нам пришлось остановиться, ожидая когда погрузят сброшенные вещи вновь на непокорных животных.

Вдруг вдали показались огни. Это был рабат Мирдауд, в котором в то время стояла колонна т.т.Гусевых, и последние зная, что мы должны переезжать в этот день – сигнализировали огнем. У нас было страшное желание попасть скорее в рабат и поделиться своими впечатлениями с товарищами.

Наконец в 11 часов прибыли в рабат. Товарищи Гусевы нас встретили очень радушно, оживленно обменивались впечатлениями, рассказами.

На утро мы погрузились и отправились дальше. В этот день т.Дьяконов, чувствуя усталость, не слишком был находчив и разговорчив. Его больше всего занимала мысль о Москве, о жене и о том, как бы скорее уехать из Афганистана.

Не далеко от рабата Шах-Беда наливал столбы т.Иващенко. Мы повернули к нему, обменялись несколькими словами затем уехали дальше.

В рабат Шах-бед прибыли в 11 часов утра.

Как и все другие рабаты, Шах-Бед обнесен высокой глиняной стеной, внутри который разделяется на два двора: один двор скотский, вдоль стен которого имеются специальные глиняные кормушки для животных, а второй – для путешественников с небольшими комнатушками без окон и с отверстием вверху для прохода дыма во время топки; посредине двора имеется большая мечеть, а в сторонке – женская половина, в свою очередь обнесенная стеной.



Местом для Штаба было избрано женское отделение, верх которого пришлось покрыть брезентом для защиты от ветра и пыли.

Сотрудники усердно принялись украшать свои комнатушки, для чего пустили в действие всякие имевшиеся у них тряпки, ибо каждому хотелось создать маленький уют.

Часа через три было все закончено и убогий вид сарайче превратилось в европейский квартал с русским населением, но по своему внешнему виду напоминая Махновский квартал в Бердичеве.



За стеной у нас в нескольких комнатах без всяких украшений расположились наши друзья, сотрудники афганской телеграфной комиссии.

Штат их гораздо меньше чем у нас: председатель комиссии, секретарь и тахвильдар. Эти три чиновника знаменуют собой афганское Управление и легко справляются со своими делами.

Чтобы создать свое благополучие, кроме прямых обязанностей, они перегружены побочными. С каждого афганского рабочего на постройке телеграфа, им необходимо взять известную долю его заработка, из которой часть идет им, а часть высшему чиновнику. Не смотря на то, что несчастный рабочий под зноем палящего солнца и при десяти часовом рабочем дне зарабатывает одну рупию, из которой ему нужно пропитать семью и себя.

Не упускают из виду так же и нас. При удобном случае они устанавливают таксу на продукты, доставляемые нам и если продукт в кишлаке стоил 2 рупии, то мы могли его достать за 4 - 5 рупий.

Можно предполагать, что некоторым подспорьем им в этом деле оказалась и наша амбулатория. Если афганский рабочий хотел обратиться к нашему врачу за помощью, то ему необходимо было пройти фильтр, начиная с председателя комиссии и кончая рядовым солдатом. Каждому из этих паразитов он отдавал последние гроши своего заработка.

Остальные помещения рабата были заняты охраной и слугами.

Таким образом рабат Шах-Бед превратился в квартал двух дружественных народов - русских и афганцев, которые должны были вести совместное сотрудничество по постройке телеграфа, и которые так далеки друг от друга по своим даже физическим требованиям.

Первые дни было довольно тихо и работа в нашей канцелярии протекала надлежащим порядком. Правда, во время работы легко можно было обнаружить на столе, и где хотите, бегающих фаланг, сколопендр и пр.ядовитых гадов, которые в первое время производили ужасающее впечатление на сотрудников, но со временем все это усвоилось и вошло в постоянный обиход.

Спустя несколько дней начали дуть сильные ветры, которые срывали брезент, засыпали все пылью и уносили бумаги. Такая работа страшно действовала на нервное состояние сотрудников, а высота места доходящая до 5000 фут. и большой недостаток в питании оставляли большой след на их здоровьи.

Благодаря всей этой обстановке вскоре наши сотрудники почувствовали колоссальный упадок сил. Невязка же с работами в колоннах без конца нервировала бетмастеров, последние подавали рапорта об увольнении, но после ряда выяснений оставались продолжать работу.

Трудно было подобное что либо обнаружить у наших друзей - наоборот: они целыми днями сидели в своих комнатушках, ничего не делая, питаясь лепешками, плавом и бараниной, т.е. вели самый нормальный образ своей жизни.

Вскоре наш лагерь сделался неузнаваем. Брезенты все были сорваны, носились тучи пыли, валились кирпичи. Канцелярию пришлось поместить под сводами галлереи. и чтобы была возможность работать, все проходы нужно было завесить брезентами.

В такой обстановке протекала наша работа в рабате Шах-Бед до переезда в следующий рабат.


А.Б.

[Ирма-93]

ПОСТРОЙКА МОСТА.

Через Адресканд у рабата того же названия строится мост.

Строитель его афганский инженер – халифа Гератской провинции, специалист по дорожному и мостовому строительству, Гуль-Джан-Хан, прозванный нашей экспедицией «толстым инженером».

Гуль-Джан-Хан имеет около 45 лет, роста выше среднего, полный и с крупным брюшком. Одет в серый полуафганский полуевропейский костюм, без воротничка и галстуха. Воротнички и галстухи запрещено носить муссульманским законом в толковании его афганцами. На голове – серая шелковая чалма, брюки – шаровары белые, холщевые. На ногах туфли шитые золотом и с высоко поднятыми носами. Взгляд немного утомленный, но умный. Человек без образования и лишь своей практикой, сметливостью и умом дошел до понимания сущности строительного дела и в настоящее время руководит большими работами в афганском масштабе.



К числу его работ принадлежит постройка кирпичного двухарочного моста через речку Руди-Газ, между рабатами мир-Аля и Адрескандом; постройка грунтовой дороги Чельдухторан – Герат, в местности сильно пересеченной горами и другие.

У афганцев проекты составляются очень быстро. Приехал инженер, смерил ширину русла и поймы, узнал сколько человек утонуло в ней во время половодья и приступил к составлению рисунка и сметы. По составлении проекта инженер делает доклад Генерал-Губернатору, получает утверждение и ассигнование сумм.

Проект состоит из рисунка и сметы. Рисунок составляется по данным изысканий. Изыскания состоят из промера поперек реки и поймы помощью рулетки. Из расспросов бывалых людей и местных жителей определяется высота под’ема воды. Живая сила воды определяется по сравнению с известными уже реками, количеством жертв во время весеннего разлива в месте постройки моста. Скорость течения и расход воды определяется на глаз и то не по необходимости, а как-то чутьем. Смета делается грубым подсчетом материалов, рабсилы и транспорта без разчленения на детали.

Изыскание реки Адресканда в данном месте по сравнению с речкой Руди-Газ’ом дали следующие результаты: в половодье река подымается на полтора аршина, ширина разлива 140 саженей, люди почти не тонут, тогда как в Руди-Газ’е, с почти тем же под’емом воды и с более узкой поймой, каждое половодье погибает не менее десяти человек, т.е. скорость, уклон и живая сила воды в реке Адресканд’е менее чем в реке Руди-Газ’е.

По этим данным создан рисунок на развернутом листе писчей бумаги.



Размеры и обозначения мои.
а – фигура, дающая возможность определять размеры моста.
б – рука показывает направление на Себзавар.

(фото)= выступы, показывающие на присутствие барьеров.

Не берусь судить как протекает мышление инженера и, перерабатывая полученные данные изысканий, претворяется в такой, а не другой рисунок.
Рисунок построен без масштаба. Фундамент не показан.

По ту и другую сторону моста предположены дамбы, но на рисунке их нет.

Также не точно, как и сам рисунок составляется смета. Она заключает в себе перечисление всех необходимых материалов, количество рабочих и вспомогательную промышленную постройку – завод кирпичный и для обжига извести.

Для моста через реку Адресканд уже несколько месяцев заготовляют кирпич из глины с лессом и частью песком на месте производства работ у рабата. Сушат кирпич на солнце и обжигают в печи. Печь напольная, с топкой обращенной на восток. Когда часть кирпича была заготовлена и свезена к воде, приехал инженер для ведения постройки и привез с собою рабочих.

Приготовленный кирпич им был забракован, но так как его делали не подрядчики, а служащие Гератских властей хозяйственным способом, то он предполагает употребить его куда нибудь в забутку.

Для приготовления лучшего кирпича Гуль-Джан-хан решил построить другую кирпичеобжигательную печь меньшего размера но с топкой на север, т.к. дующий здесь все время северный ветер будет продувать печь, чем достигается равномерный и сильный обжиг.

Для удобства ведения каменных работ русло реки отвели в сторону. Для отвода воды главное русло перерезали заградительной дамбой и на некотором расстоянии прорыли канаву, соединяющую загражденную часть русла со старым руслом.

Заградительная дамба сделана насыпкой камней, песка с галькой, затем лессовыми дернинами, на которые наложены фашины и сверху все прикрыты растительным дерном
у осушенного русла приступили к выравниванию флютбета, который будет вымощен булыгами на алебастровом растворе.

Под быки будут вырыты котлованы до 1,5 аршина и забучены конгломератовыми обломками соседних холмов.




Алебастровый раствор предположено употреблять как на кладку флютбета, бута, и быков, а также и для сводов, т.к.он скоро затвердевает.

Н.ВИХОРЕВ


* * *



МОАБИР.


Это слово я долго принимал за муссульманское имя и очень удивлялся, почему ко мне на работу пришли все моабиры. Переводчик четырех рабочих назвал этим именем. Позднее я узнал, что моабир в переводе значит – сапер. И так, большинство моих рабочих – саперы; с ними мне нужно пройти разбивкой дорогу от Адресканда до Феррахской границы.

Не только моабиры, но и Асман – житель Гератского кишлака и еще старик из самого Герата – лопату и кирку в руках держит мастерски. Однако в моей работе не все будут участвовать с лопатой и киркой. Кому-то нужно идти с мерной лентой – отсчитывать величину пролета между столбами, а кому на лошади собирать и подвозить вперед вехи.

Рабочие сами распределили места в работе. Рабочие только сегодня собрались вместе в первый раз, но уже сегодня решено, что вехи верхом будет собирать, конечно, Осман, с красивым, не симпатичным и вкрадчивым лицом; старик из Герата будет вести промер – ему будет помогать один из саперов, немного горбатый, всегда смеющийся и в очень странном платье. Это платье до того не муссульманское, что даже теряется чалма. Какая-то ватная жилетка, не в меру длинная и туго перепоясанная, владельца делает похожим на военно пленного солдата. Ну, а два здоровенных афганца из Кабула, очень похожих на украинцев, два моабира, будут копать ямы.

Вот мы уже начали работу и она пошла отлично. Правда, старик вначале путал число саженей, на его место стал рабочий в телогрейке. У старика есть какая-то забота – он рассеян. Совершая вечерний намаз старик всегда кончает молитву с напудренным лессом лбом, а особенно кончиком носа, и ходит измазанным, пока не ляжет спать.

Мои рабочие очень веселы, когда работа спориться. Но если работа вышла плохой и ее нужно переделывать – рабочие превращаются в угрюмых людей и работают без под’ема, без желания. И самые лучшие отношения не спасут от нескрываемого недовольства.

Как то нужно было переделать разбивку трех верст. Когда был отмечен последний пролет злополучной третьей версты, я сказал рабочим, что нужно начинать работу сизнова на другой день. Весь остаток дня на стоянке рабочие допытывались, не изменил ли я решения о переделке, советывали не переделывать. На утро я сказал переводчику чтобы ехали рабочие к началу вчерашней работы. Поехали, переделали, но рабочие в течении дня не говорили со мной ни слова. Только на следующий день восстановились вполне прежние отношения.

Афганские рабочие получают от афганской казны очень мало. От 20 до 40 коп. Этих денег едва хватает на ежедневную пищу – чай и хлеб. Хлеб очень дорог, в особенности испеченный и в безлюдных рабатах. Ман – 8 фунтов доходит до рубля на наши деньги. Хлеб – основа питания афганского простолюдина. Поэтому и говорят: «будем есть хлеб» вместо – «будем обедать». Так говорят даже в том случае, когда в обед входит баранина.

Афганское правительство, платя гроши, все-же заботится о рабочих. В рабаты, к которым приближается наша работа, из Герата высылается капитан. Этот капитан привозит письменную таксу на хлеб главным образом и затем словесное внушение населению округи.

Афганские рабочие бескорыстны по отношению ко мне. Не зависимо от того, помогал я им хлебом, мясом и деньгами или нет, они всегда горой за относительность вещей. Я с ними – в чужой для меня стране. Поэтому мне, с моими деньгами, очень тяжело. Афганцы, питающиеся крохами и в изорванном до лохмотьев нищего платье, у себя дома. Значит на их стороне превосходство с этической точки зрения, старой, как сама жизнь. С первых дней общения с рабочими я заметил это неподдельное, высоко-гуманное чувство, без всякой примеси условностей сегодняшнего дня.

Н.БИРЮКОВ.

[Ирма-93]

РАИС АБДУ-САТАР-ХАН.




Это – начальник риасата. Спокойный старик. Сидит на крыше рабата и смотрит, как и что делают находящиеся внизу люди. На голове у него высокая барашковая шапка. Одет в костюм полуафганского, полуевропейского покроя защитного цвета. Когда он слушает своего собеседника, то время от времени, как-бы для подтверждения слышанного или, как будто, заменяя «да» или «так» произносимые нами при слушании какого либо рассказа, - складывает губы для свиста, но вместо этого резко и коротко втягивает в себя воздух производя шум.

Он грамотный и развитой человек, с гордой осанкой. Когда с ним встречаются рабочие или мелкие люди, то, подходя к нему, целуют его руку.

Он курит чилим – табак вроде махорки. Сосуд для курения состоит из резервуара наполненного водой, через которую проходит табачный дым. Вытягивающая трубка до половины метра длиной. Табак насыпается в особый резервуарчик и на него накладываются угли. Весь прибор разукрашен тонкой медной проволокой, бусами и разноцветными шерстинками. Резервуар бывает металлический гравированный или же глинянный. Слуга приносит чилим, становится перед раисом на колени. Чисто азиатская картина: слуга в чалме в белом афганском костюме, лицо его смуглое, глаза грубо подведены чорной краской, волосы чорные; он подает раису чилим предварительно продув его; в нем видна рабская покорность, унижение. А раис горд. Он не замечает слугу. Втягивает в себя раза два три дым и отворачивается, выпуская из рук трубку. Также молчаливо и покорно слуга уносит чилим.

Деловые беседы с раисом не бывают продолжительными. Он человек прямой и элементарный. Несколько раз произнесет «бисьяр хоб» и беседа закончена, вопросы все улажены. Но на самом деле все равно ничего не делается. Как и вообще восточные люди, он может пообещать сделать для вас все, что хотите, но через некоторое время с таким же милым видом откажет ссылаясь на самые невероятные причины. Так в феврале было приступлено к работам, а затем афганцами она была остановлена. Причиною, по словам раиса, было в течении 1 ½ недель ежедневное преставление рабочих Генерал-губернатору, а затем Генерал-Губернатор не мог спать из-за того, что агент НКИД т.Назарьев будто бы распорядился не впускать в Кушку одновременно более 40 верблюдов и потому головные боли Генерал-Губернатора не давали возможности приступить к работам.

Вообще вывернуться из какого либо неприятного положения для раиса не составляет труда, т.к. он может, применить, нисколько не смущаясь, совершенно не логичные, невероятные, фантастические, явно вымышленные рассказы.

Но единственно невероятный случай был, когда раис вместе с тахвильдаром и саркатибом при всей своей изворотливости не могли придумать причины отказа от исследования реки Адресканда.
Ко мне обратились с просьбой дать им совет и указания, как построить через реку Адресканд у рабата того же названия мост. Я согласился, для чего предполагал произвести нивелировку. Когда все подготовил и собрался выйти, мне сообщили, что изыскание им делать не надо. Причины не указали. Тогда я предложил им, прежде чем решиться, беспокоить человека, обдумывать свои поступки.
Первый и чуть ли не единственный раз они все промолчали, не найдя ничего для ответа.

Чванство у раиса колоссального размера, но он в то же время не погнушается взять полкрана в неделю с каждого рабочего. Взятки или вернее налог для собственного благополучия – явление вполне нормальное. Это – не отделимое от афганского чиновника.
Когда раис приезжает на работы, то ему рабочие устраивают палатку, где он засыпает. Приятно спать на работах.

Он страстный охотник и меткий стрелок.

О деле он говорить не любит, но зато поговорить о чем-нибудь постороннем, о Кабуле и даже женщинах он может сколько хотите.
С большим видимым удовольствием встречается с русскими. В нашей экспедиции есть у него два друга.

Странный прием выражения удовольствия или чего то другого имел место у раиса к одному из русских друзей. Раис подошел к своему другу, поздоровался и в продолжении нескольких минут легкой беседы не выпускал из своей руки руку друга. Затем, когда тот сказал ему приятную остроумную фразу, старик быстро двумя ладонями провел по щекам своего друга.

Какое имеет значение этот эпизод, а также более детальную и глубокую характеристику раиса могут дать оба его друга А.А.Канцын и А.М.Мугинов, я же дал образ человека только с отдаленной позиции, на сколько позволил видеть его мой не вооруженный глаз.


Н.ВИХОРЕВ.



* * *



ИЗ РОБАТА ХОДЖУРИЯН В СЕБЗАВАР.


Разбивка дотянута до половины пути к Сабзевару. Сегодня мы оставляем Ходж-Уриян, нагнавший уныние не только на меня, но и на афганцев, которые со мной. Этот рабат совершенно пустынный. Единственный признак обитаемости – это чугунные гиры, хранящиеся в одной из комнат, присланные клейменными из Кабула. Ходж-Уриян стоит одиноко у начала бесплодной степи, скатывающейся к Сабзевару и к пойме реки Адресканда.

Вокруг рабата лишь гуляет ветер, сплошной и мощный, наводящий мысль о гигантских ветряных двигателях.

Рабочим Ходж-Урияна опротивело не потому, что по рассказам в рабате ютятся мелкие герои большой дороги, исчезающие с появлением путников. Просто рабочие удручены безлюдием вокруг, а Сабзевар, крупный населенный пункт притягивает рабочих как магнит.

Вот погружены последние ящики на ябу, у которых спины сплошь покрыты язвами. Я, по обыкновению в примитивном афганском костюме, собираюсь сесть в седло. Но раздается общий и веселый протест. Рабочие говорят Ширифу, моему переводчику, что в Сабзевар мне явиться нужно одетым как следует. Делать нечего, пришлось развязывать сундуки, одевать сапоги брюки и френч. И если уже на то пошло, нацепил массу ремней и одел защитные очки. Рабочие оглядели меня со всех сторон, остались довольны. Можно ехать.

Дорога от Ходж-Уриян к Сабзевару прекрасная как четырех-саженное полотно без рытвин, но ужасно однообразная и томительная. Сабзевар уже виден с третьей от Ходж-Урияна версты и это еще более разжигает нетерпение. К виднеющейся зеленой равнине нужно ехать 4,5 часов.
Едущие вместе со мной афганцы, сидящие на лошадях поверх груженных ящиков и тюков, стараются разогнать скуку, овладевшую ими. Приглядевшись, я заметил, что центром внимания является афганец каракеш. Он, сидя поверх груза, забавляет кавалькаду всевозможными выходками, какие только можно показать на лошади. Вот он стучит в жестяный таз, лошадь пугается и несет, а каракеш в это время меняет посадку лицом к хвосту. Раскуривает чилим и предлагает желающим, потом постепенно дошел до игры на губах. Каракеш-весельчак обратил внимание на меня. Поровнялся и начал строить уморительные рожи, приговаривая: «э, Бирюковт, сейку, сейку». Мимикой он изобразил ограбление на дороге. И это у него вышло не дурно, когда он закричал воображаемой жертве, по русски: «деньги давай, давай деньги!»
Этому каракешу уже за 40. Он весь седой, но еще замечательно бодрый и подвижный. Лицом он очень похож на старого француза-солдата служаку.

Позже мы как-то с ним вместе купались в Адресканде. Каракеш выделывал такие сальто, прыгая в воду, какие не в ловкости многих молодых. Но под конец он все-же здорово ударился головой, до крови.
Тут же Шариф рассказал, что бабай-каракеш мастер не только на веселье. Он еще большой любитель игры в карты и кости. В Адресканде бабай обыграл многих рабочих.

Бабай хозяин восьми лошадей, получает за каждую лошадь ежедневно 2 рупии. Он живет в Герате и жалуется на дроговизну. У него семья из шести человек (две жены) и ежемесячно нужно добыть 200 рупий. Вместе с бабаем у нас на работе еще один каракеш, наемный от бабая. Этому каракешу, красивому здоровому парню едва исполнилось 20 лет, но он успел уже побывать в Кабуле.

Пока мы приближались к Сабзевару, Абдурахман – молодой каракеш рассказал нам, как он ездил в Кабул и не видел самый город.
Когда Абдурахман сказал, что он ездил в Кабул, я задал вопрос – какой город лучше Герат или Кабул?
На это Абдурахман, сам смеясь, сказал мне, что год тому назад он возил одного «большого человека» из Герата в Кабул. В Кабул после долгого пути, приехали поздно вечером. Абдурахман разгрузил вещи и ночью уехал обратно, добравшись до первого рабата. А Кабула так и не видел, потому что было темно.

«Но Кабул калян шар. Как же ты, афганец добрался до главного города и не дождался утра?» -

- «В Кабуле джоу и коу много требуют денег, лошади были голодны, а в рабате корм дешевле».

Так об’яснил Абдурахман бегство из Кабула.

Уже переезжаем первые поперечные арыки, я различаю самый рабат, позади рабата виднеются розвалины. Через полчаса мы уже в рабате, истомленные зноем.


Н.БИРЮКОВ.



* * *

[Ирма-93]

ЛЕГЕНДЫ.


Литература каждого народа есть зеркало его общественной жизни. В ней отражается вся жизнь данного народа, переживаемой им эпохи как общественно-политическая, так социально-экономическая.

Афганистан переживает момент, когда молодая письменная литература только что начинает пускать свои корни в глубь твердых почв, окруженных гордыми высокими горами. Она еще не успела благодаря своей молодости вытеснить из среды т.н.устную литературу, которая еще весело продолжает перекочевывать из края в край вместе с горными племенами независимого Афганистана.

Следовательно не безинтересно было бы поговорить об этой молодой литературе, но к сожалению, ввиду отсутствия во-первых времени, а во-вторых недостаточности располагаемых мною материалов и их неразработанности приходится отложить в ожидании благополучного случая, который устранил бы эти недостатки.

Однако подобное обстоятельство не лишает нас возможности познакомиться с устной литературой страны, причем хотя бы даже не первый раз с легендами, которыми так богат и которыми так горд Афганистан.

На самом деле, как только мы, прощаясь с трудолюбимым переселенцем – Украины и молодым красноармейцем, переступаем границу высокого Афганистана – проникает в наши непривычные уши таинственное слово «чельдухторан» что значит сорок девушек.

Всем нам известно, что в Чильдухторане, кроме афганских солдат пограничной охраны, состоящей из двух отделений с одним унтер-офицером, никого нет, если не считать вдовца старика Маджид-Хана со своей молодой дочерью Бибигуль и мальчиком Гаффари. И то последуя существующей у афганцев пословице: «если хочешь умереть, поезжай в Чель-духторан», он в малярийный период нехотя оставляет свой уголок и живет где то далеко в кишлаке. И только от времени до времени приезжает для того, чтобы орошать свой клочек земли, засеянный пшеницей или ячменем.
А ведь, как вы уже знаете, Чель-духторан – само название говорит, что когда то жили люди, притом одни девушки – было сорок человек. Это подтверждает их могила, которая находится не вдалеке от крепости и рассказывает нам о них легенда, не лишенная интереса и возможности поднять завесу прошлого.
Послушайте, если хотите, я вам расскажу. Но только не сейчас, а в следующий раз.

(Продолжение в следующем номере)


А.МУГИНОВ.



* * *




СЕБЗАВАР.


В том месте, где река Адресканд круто поворачивает на восток и омывает подножье хребта Хаиафана, долина реки расширяется на север протяжением до восьми верст. Эта долина соединяется с покатостью – степью, которую прорезает дорога от Ходж-Уриян к Сабзевару. Место соединения – излом поверхности, около Сабзевара обозначен искусственным валиком. Валик отделяет более горизонтальную поверхность долины от ската – бесплодной степи и в то же время валик служит для скопления осенней и весенней влаги, стекающей после дождей над степью. Когда нужно – открывают ворота валика и вода устремляется на поля, подходящие от Сабзевара вплоть к излому.

Это первый источник жизни густо заселенного Сабзеварского оазиса.

Затем следует тоже искусственное сооружение, дающее влагу и жизнь; оно виднеется слева когда проезжаешь по дороге в Сабзевар. Виднеется ввиде четыреугольных насыпей, расположенных по прямой линии. Это Сабзеварский кариз, водой которого орошается большая половина земель вокруг города.
И наконец ниже, Сабзеварскую равнину окаймляют рукава Адресканда. От реки, выше по течению ответвлены арыки, орошающие лишь прибрежные земли. Большая разница уровней не позволяет завести воду Адресканда к самому Сабзевару.

Плодородные и культурные поля орошаются кариз’ом те, что расположены вокруг города Сабзевара. Поля тут поделены на маленькие участки, межи напоминают края цветочных вазонов. По засеву полей идет сначала пшеница, затем рис, ячмень и наконец в ничтожном количестве хлопок. Пшеница только что собрана, всюду золотятся скирды соломы и уже приступили к первобытной обработке этой соломы. Ее накладывают кучей в круг; по кругу водят пару волов, впряженных в тяжелый валик, до тех пор, пока солома не превратится в труху – саман.
Рис еще затоплен, но зерна уже налились, скоро его будут снимать серпами, сделанными кузнецами в Герате

К северу от центральных полей, по обе стороны дороги расположена впадина – выгон. Ежедневно сюда сгоняют коров, ослов и лошадей. Вместе они представляют оригинальное стадо.
От выгона начинаются снова поля, вплоть до валика. Эти поля большие по размеру, плохо вспаханы, усеяны пустырями. Тут засевают пшеницу и ячмень.

К югу от центральных полей, расположены тоже жалкие поля, не смотря на близость реки. О плодородии дают знать лишь поля, засеянные кормовыми травами – клевером и нашей тимофеевкой. Кроме пшеницы и кормовых трав тут изредка попадаются бахчи.

На базаре в Сабзеваре масса винорада, яблок, слив и арбузов. Эти плоды частью из садов города, частью из окружных кишлаков, расположенных густо на запад и восток от Сабзевара.

В середине полей, орошаемых кариз’ом расположено селение называемое городом. Около двухсот усадеб, развалины прежнего города и базарная площадь с хауз’ом Гератского типа образуют этот город.

Усадьбы – кубические домики, большей частью в два этажа, окружены сначала садиком фруктовых и просто деревьев, потом стеной из глины. Стены образуют тенистые улицы. Город изрезан арыками. В этом маленьком городе нет следа Гератской грязи и скученности. Нет потому, что этот город – просто большой кишлак. В городе попадаются усадьбы, влекущие изяществом глинянного домика, уютом и массой зелени.

Развалины старого города издали имеют живописный вид даже при ярком солнце. А когда небо облачно и появляется игра теней и красок, с развалин можно писать картину – видение глубокой старины.

Развалины – не давнее местопребывание хакима. Еще можно различить дом, где он жил, бани, расположенные около этого дома. На против бань – мечеть, а у входных ворот – казармы гарнизона и вдоль по улице, пересекавшей город, лавки торговцев.

Городская стена – обычная китайская стена, родня всем стенам подобного рода. В ней отличимы наслоения жизни многих поколений. От кладки булыжной до глинобитной и до амбразур из жженого кирпича.
Археологам покопаться, и не без интереса, следует не только над развалинами Сабзевара.

Над всей Сабзеварской округой на высоком каменистом утесе возвышаются развалины, волнующие стариной так же, как картинка в книжке, изображающая ворота циклопов.
Развалины загадочные. Они представляют собой город длиной около полуверсты. Очертания этого города следуют неровностям утеса, и городские стены в настоящее время изображают гирлянду, одетую на утес. На первый взгляд создается впечатление крепости. Но это не крепость. Нет, это очень далеко от обычных представлений.
Город сохранил название «Кале Духтар». Слева утеса города приютился тоже город, но крохотный и изящный даже в настоящем виде развалин.
Глядя на обе развалины чувствуешь настроение, передаваемое округе даже развалинами.

Думаешь, кто тут жил, кто так удачно красиво расположил оба города с тем, чтобы пришельцы слышали постоянный возглас: «посмотрите, как мы живем!»

Какой народ строил оба города?


Н.БИРЮКОВ


* * *

[Ирма-93]

СКАЛЫ.


Черные скалы ущелья Шах-Беда,
Черные скалы у Сахра-Сурхак
Раньше вы знали ли бета, помбета,
Раньше вас била ль стальная кирка?

Дикие, вольные были вы, скалы;
Только орлы залетали на вас,
Ветер пел песни, да солнце ласкало,
Дождик смывал с вас потоками грязь.

Мимо вас медленно шли караваны,
Звоном приятным будившие вас;
Путник усталый в рубище рваном
Часто под вами свершал свой намаз…

И вдруг появились помбеты и беты
Кирками разбили, разжали скалу…
С силою вставили, камнем одетый,
Каменный столб на скалистом валу.

С желаньем людским никогда не боритесь –
Кончена ваша свобода на век.
Крепко железом вас скрутят – смиритесь,
Что ж делать – властитель теперь человек.

Черные скалы ущелья Шах-Беда,
Черные скалы у Сарха-Сахрак
Раньше не знали вы бета, помбета;
Раньше не била по скалам кирка.


Н.ВИХОРЕВ


* * *




ТОЛКОВАТЕЛЬ СЛОВ ФАРСИ, ВСТРЕЧАЮЩИХСЯ В ТЕКСТЕ.


БИСИАР ХОБ – Очень хорошо, отлично.

КАЛА-И-ДУХТАР – Название старинной крепости около Сабзевара, в переводе – крепость девочки.

КАРИЗ – Искусственный подземный ирригационный канал.

КАРАКЕШ – вернее КЕРАЯ-КЕШ – Наемный возчик.

КАЛЯН ШААР – Большой город.

МАН – Мера веса. В различных местах – различна. Гератский ман состоит из 40 сир, один сир равен 0,2 фунта.

МЕЧЕТЬ – Место поклонения, муссульманская церковь, молитвенный дом.

МУАБИР – Сапер, строитель.

НАМАЗ – Молитва муссульман, совершаемая пять раз в день.

РАБАТ – Станционное здание на большой дороге. Постоялый двор.

РАИС – Председатель, Начальник.

РИАСАТ – Управление.

РУПИЯ – Афганская монета равная 36 коп.

САЙКУ – вернее САЙРКОН – Следи, смотри, посмотри, взирай.

САРАИЧЕ – от слова САРАИ – Палатка, хижина, маленькая комнатушка.

САРКАТИБ – Секретарь.

САХРА-И-СУРХАК – Название местности, в переводе – красная степь.

СИПАЙ – в сущности СЕПАh– (СИПАХ) – Солдат, милиция.

ТОВЕЛЬДАР – Завскладом, кассир, казначей.

ХАКИМ (ударение на А) – Губернатор, начальник уезда или района.

ХАКИМ (ударение на И) – Доктор, философ, мудрец.

ХАЛИФА – Наместник, преемник, последователь, учитель, старший мастер по какой нибудь специальности, напр.халифа плотник, халифа кузнец и т.д.

ХАУС – Большой резервуар для воды, бассейн, пруд.

ЧАЛМА – Мужской священный головной убор муссульман. По верх одетой тюбитейки голова обматывается тонкой материей.

ЧЕЛИМ – Особая трубка для курения табака через воду, вроде персидского кальяна.


А.МУГИНОВ.


* * *





(Конец 1-го выпуска)

[Ирма-93]

Перед тем, как приступить ко 2-му выпуску Журнала, хотела бы остановиться на личности одного из участников экспедиции, автора многих статей и члена Редколлегии - А.Мугинова.



"Мугинов А.М., вероятно был переводчиком до 1927 г... Кандидат филологических наук Абдулладжан Мугинович Мугинов (15.04.1896 – 12.01.1967) родился в деревне Ярмухамет Белебейского уезда Уфимской губернии (ныне Кандрынский район Башкирии). По национальности — татарин. В 1914 - 1917 гг. был участником Первой мировой войны, воевал на румынском фронте. В 1917 году вернулся на родину и учился в медресе в Уфе. В 1919 - 1920 гг. служил в Красной армии. В 1921 году А.М.Мугинов учился в Коммунистическом университете имени Я.М.Свердлова (Москва), а в 1921 - 1924 гг. - на турецком отделении Института живых восточных языков имени А.С.Енукидзе (Ленинград). Подобно многим татарам, владевшим иностранными языками и знавшими особенности мусульманской культуры, А.М.Мугинов активно участвовал в становлении восточного направления советской внешней политики: в 1924 - 1927 гг. он являлся сотрудником посольства СССР в Афганистане, а в 1929 - 1933 гг. работал в советском консульстве в Иране. Таким образом, А.М.Мугинов сумел на практике усовершенствовать свое владение языком фарси, детально ознакомится с жизнью и бытом народов Востока. В 1927 г. он перешел на Персидское отделение Ленинградского Восточного института (ЛВИ), которое окончил в 1929 г. В 1929 - 1933 гг. - сотрудник Консульства СССР в Иране (Мамедабад). С середины 1930-х гг. Мугинов полностью посвящает себя научной деятельности, и в 1933-36 гг. он - аспирант ЛВИ (Лингвистическое отделение, персидский язык). Его научным руководителем становится иранист и тюрколог Е.Э.Бертельс (1890 - 1957). Преподаватель ЛВИ (1934 - 1937 гг.). Уже в 1934 - 1937 гг. А.М.Мугинов преподавал в Ленинградском Восточном институте.

В 1937 г. он перешел на работу в Институт востоковедения АН СССР. В 1937 - 1943 гг. - младший научный сотрудник Рукописного отдела Института.

Научная жизнь А.М.Мугинова (с перерывом на участие в Великой Отечественной войне в 1941–1943 гг.) прошла в Институте востоковедения АН СССР в Ленинграде (ныне Институт восточных рукописей РАН), где он многие годы занимался археографической работой, принимал активное участие в каталогизации персидских, таджикских и тюркских рукописей, хранившихся в институте. В этом ему помогало блестящее знание не только персидского, но и тюркских языков. Эта закономерность в целом была характерна для татар-иранистов, что позволило им осуществлять сложные комплексные исследования на стыке нескольких языков.

В 1943 - 1948 гг. - ученый секретарь Рукописного отдела,
в 1948 - 1956 гг. - младший научный сотрудник Сектора восточных рукописей,
с 1956 г. - младший, а с 1960 г. - старший научный сотрудник Тюрко-монгольского кабинета ЛО ИВ АН СССР.

В 1945 г. в ИВ АН СССР, А. М. Мугинов защитил кандидатскую диссертацию по филологии на тему «Иранские лексические элементы в узбекской художественной прозе». В 1962 г. он опубликовал ценный научный труд «Описание уйгурских рукописей Института народов Азии», где проанализировал большой корпус тюркоязычных документов на арабском алфавите, собранных в Восточном Туркестане (Синьцзяне), преимущественно в XIX веке. Принимал активное участие в составлении списков персидских, таджикских и тюркских рукописей ЛО ИВ АН СССР. Умер А.М.Мугинов в Ленинграде."(http://www.orientalstudies.ru/rus/in...=74&person=126)



А вот, такое письмо пришло мне однажды:

Здравствуйте, Ирина. Я тут полазил в интернете по Афганской теме и пришёл к выводу что, журнал был создан по инициативе тогдашнего полпреда СССР в Афганистане Л.Н. Старка, исходя из характеристики его личности ответ напрашивается сам. Леонид Николаевич Старк (псевдонимы: Афгани, Л. Манучаров, П. Рябовский, 1889—1937). Родился в семье адмирала. Рано приобщился к революционному движению. Студентом Петербургского технологического института в 1905 году вступил в члены РСДРП. В 1908 был заключен в крепость, затем выпущен и находился на нелегальном положении. В 1912 году был выслан за границу, жил в Вене, на о. Капри, в Финляндии. Л.Н.Старк писал стихи и многие из его произведений печатались при содействии Максима Горького. В 1915 году работал в Петроградской организации большевиков. После февральской революции редактировал большевистскую газету «Волна» в Гельсингфорсе, распространявшуюся среди матросов Балтийского флота и пользовавшуюся у моряков большой популярностью. Проявил журналистские и организаторские способности, давшие затем основание назначить его комиссаром информационного агентства. Он подготовил проект декрета о преобразовании ПТА в РОСТА. 25 октября (7 ноября) 1917 года отряд из 12 балтийских моряков под командованием комиссара Военно-революционного комитета Леонида Старка занял здание Петроградского телеграфного агентства на Почтамтской улице. Первые сообщения о революционных событиях в России, написанные Старком, были оперативно переданы агентствам и газетам всего мира. В марте 1918 года вместе с правительством ПТА переезжает в Москву, где оно объединяется с Бюро печати при ВЦИК. Это новое объединение получило и новое название — Российское телеграфное агентство (РОСТА). В 1919 году Старк — соредактор газеты «Советская страна».Вместе с писателем и критиком Георгием Устиновым (1888 – 1932), членом редколлегии был поэт Сергей Есенин. Есенин посвятил Л.Старку стихотворение «Небесный барабанщик». Был основателем Союза журналистов. В 1919—1920 годы он находился на военной службе. С мая 1920 года по 1937 год — на дипломатической работе. В 1920 — советник полпредства РСФСР в Грузии. В 1921—23 — советник полпредства РСФСР в Эстонии, в 1923—24 — полпред в Эстонии. В 1924—36 гг. — полпред СССР в Афганистане. 31 августа 1926 года подписал советско-афганский договор о нейтралитете и взаимном ненападении. В 1936—37 — уполномоченный НКИД СССР при правительстве ЗСФСР. В 1937 году Л. Н. Старк был внезапно отозван из-за рубежа. Значится в расстрельном списке от 15 сентября 1937. Расстрелян в Тбилиси. Однако в некоторых источниках указано, что он скончался в заключении в 1943 году. Реабилитирован посмертно. ........................ ...Я бы не назвал эти вещи дневниками, здесь присутствуют все признаки полноценного журнала: редколлегия, авторские статьи, периодичность пусть из 5 номеров а может их было больше не знаю. Строительство телеграфной линии велось под патронажем НКИД и было одним из звеньев геополитики на ряду с финансовой помощью, поставкой оружия и др., направленной на усиление сотрудничества и на ослабление влияния Англии. На информацию о Старке наткнулся только позавчера. Наверняка они часто встречались (по крайней мере руководящий состав) в посольстве потому как связь с Москвой велась через Кабул. Он как главный чиновник в Афгане с журналистскими наклонностями логически идеально подходит для этих событий. .......................... ...Есть вероятность, что рисунками обложки журналов украсила дочь Старка - Тамара. Доступной информации по ней крайне мало, нет точной инфы по возрасту. Но если сопоставить что с Поляковым она была знакома во время его учёбы в техникуме 1924-28 г.(возможно сама училась там), а Корнилову подарила экслибрис в 1932 г., значит в то время была молодой уверенной художницей. "Так, в 1927 году в типографии Академии художеств, где одновременно преподавал Левитский, вышло небольшое издание «Книжные знаки. Работы учащихся мастерской графики и книжного искусства», подготовленное и выпущенное самими студентами. Интересно, что в 1928 году Поляковым был создан экслибрис Т.Старк, который хранится в фондах Национальной галереи Республики Коми. Тамара Старк – дочь Леонида Николаевича Старка, известного большевика, революционера, комиссара РОСТа, основателя Союза журналистов СССР, репрессированного в 1937 году. Есенин посвятил Леониду Старку, с которым сотрудничал в газете «Советская страна», свое стихотворение «Небесный барабанщик». Сведения о Тамаре Старк очень скудны: она была художницей, участвовала в выставках ленинградских художников 1939 и 1941 годов, а также во всероссийской «Первой выставке книжного знака» в 1940 году. Молодая художница погибла в блокадном Ленинграде. Экслибрис Тамары Старк - 1928г.: Тамара Леонидовна Старк подарила знак для книг по Востоку ленинградскому коллекционеру и искусствоведу П.Е.Корнилову. ЭКСЛИБРИС П.Е. КОРНИЛОВА Год создания - 1932 Размер, см* 11,5 х 9,2 Техника - Эстамп