[Nerpa]

7 дек. (1986 г.)

Дорогой Наумище!
Чек на 48 долларов получил и положил на счёт, где и без того обрастало пенями долларов этак семь. Увы, я беден, что не помешало моей жене Лене купить недавно шубу из натурального меха. Что за зверь, не знаю, но похож на Моргулиса.
На этом заканчиваю, потому что через два часа у меня выступление в Бруклине. Оттуда звонила тётка месяц назад, пригласила меня, а, договариваясь об условиях, спросила: «Как насчёт ту хандред, о кей?». Я ответил – найс.
Половец всем звонит по телефону и читает твои стихи «Прейскурант». Что не мешает ему быть умеренным ничтожеством.
Всех обнимаю. С.
P.S. Сичкин никакого ресторана не открывал по той не очень сенсационной причине, что у него нет денег. А жаль.
С.


22 декабря 86 г.

Дорогой Сергей!
Поздравляю тебя и семейство с Рождеством Христовым, Ханукой и наступающим Новым годом с пожеланиями всяческих радостей и счастья, а также денег, каковые и есть источник радостей и счастья.
У нас – без изменений. Письмо твоё, написанное в спешке, получил. Я как раз звонил, когда ты уехал выступать, и говорил с Леной. Отослал Половцу кучу стихов, но он печатать не торопится, и хрен с ним. Послал также Вайлю «Прейскурант», который он слышал ранее в твоём исполнении и просил прислать. Наладил переписку с парнем, который перевёл «Архимеда», может, он ещё чего переведёт, для этого послал ему «Витязя».
Кстати, «Демарш» продаёт «Руссика», один мой знакомый у них купил, не знаю – почём. Если у тебя есть ещё экземпляры для продажи, то не можешь ли ты послать одну книжку по адресу: (Адрес). Укажи, сколько это стоит (с пересылкой), и адресат тебе пришлёт чек. Это наш с тобой поклонник, он мне звонил. Если не хочешь – не посылай. Я ему тогда напишу, чтобы обратился в «Руссику».
Кроме того, пришли мне адрес Аксёнова, если у тебя есть. Меня просил об этом мой сосед Ф.Аранович, книжку которого «Надгробие Антокольского» ты, наверно, читал.
Такие дела. Опера идёт туго, я сам не знаю, зачем её затеял, теперь жалко бросить, но не пишется. Жду подъёма и вдохновения. Как насчёт литературной переписки с Мешковицером по поводу коломянковых брюк?
Ещё раз – с праздниками!
Обнимаем. Наум.
Ты обещал Але своё фото в новом, похудевшем качестве. Изволь.


2 янв. (1987 г.)

Дорогой Наум!
Я тоже поздравляю тебя и твоё семейство с Новым Годом. Будьте здоровы и так далее.
Мы никак это дело не отмечали, выпили чаю с какой-то дрянью и в первом часу будничным образом уснули.
Катя где-то развлекается, Коля слегка простужен, мать более или менее здорова, хотя мы, спасаясь от гостей и приглашений, кощунственно лжём окружающим, что она больна. Мама сама разрешила: «Говори, что у меня инфаркт».
Адрес Аксёнова таков: (Адрес)
Я слышал, правда, что он купил дом. Однако письма, посланные по старому адресу, в таких случаях доходят. Значительные публичные фигуры, к каковым принадлежит Аксёнов, оставляют на почте новые координаты.
«Надгробье Антокольского» – рекордно мрачное и плохое название для книги. А так – ничего себе, я её читал.
Посылаю тебе мелкое чтиво. Развивайся гармонично.
У нас ничего нового, денег стало побольше, Катя, живя отдельно, стала к нам получше относиться. Настроение же почему-то гнусное. Дико угнетают какие-то заботы и обязательства. Кроме того, я думаю, меня незаметно убивает халтура на радио: 27 лет я сочиняю всякую заказную галиматью, и конца этому не видно.
Короче, я в печали. Единственное развлечение – новости из Союза. Туда укатили двое моих приятелей: Валера Клеверов (он же Ларни Клевер) – симпатичный оболтус и Юра Галецкий – саксофонист, монах и романтический живописец, рисовал, в основном, бабочек.
Завтра я выступаю в Филадельфии с Мариной Тёмкиной и, кажется, отдам ей (она совершенно нищая) свою часть гонорара, отчего заранее её ненавижу.
Бахчанян говорит, что Горбачёву надо дать Чернобылевскую премию. Или – Чернобелевскую.
Всех обнимаю.
С.


19 января (1987 г.)

Дорогой Сергей!
И скучно, и грустно, и некому руку подать. А третьего дня иду с работы, пол-седьмого вечера, в двух блоках от дома – навстречу трое. Впереди здоровый чёрный, двое сзади, один белый, другого не углядел. Чёрный поровнялся со мной и врезал хорошо кулаком в глаз, повалил и стал требовать денег, которых у меня, естественно, не было. Оборвал все карманы, искал кошелёк. Потом что-то их, очевидно, испугало – удрали. А я пришёл домой с разбитой мордой, весь в крови, и без очков. Вызвал полицию, говорят – unusual. Слава Богу, что живой – могли и зарезать. Писал бы ты сейчас некролог. Совершенно противно на душе. Но – такова жизнь. Раны заживают, рот раскрывается не полностью, на работу хожу.
В остальном – то же. Слышал я, что певец Днепров, которому ты давал сигналы в ресторане, уехал на родину. Туда ему и дорога., ибо песни его – ерундовые, а голос противный. Ещё говорят, что блатной певец В.Токарев тоже просится назад. Как насчёт твоего знакомого Гулько? Не на кого будет пародии писать.
Уже навалило полно снегу, надо вострить лыжи.
Не пишется совсем. Полный застой. Да и кому это всё нужно? Вечный вопрос.
«Инженер человеческих душ» сверху листа – это Лёнькины художества. Балуется с компьютером на работе.
Как видишь, писать не о чем. Настроения нет.
Привет всем домашним.
Наум.


[Письмо написано на бланке, где сверху компьютерным способом нарисованы очки и выведено художественно: «Наум Сагаловский. Инженер человеческих душ».]


30 янв. (1987 г.)

Дорогой Наум!
Ужасно – всё то, что ты рассказал. Я бы рехнулся: совершенно не могу переносить унижения, а с годами это всё тяжелее даётся. И хотя меня в Америке пока никто не грабил (за исключением Меттера), я тебя понимаю и очень тебе сочувствую. Меня в жизни не раз поколачивали, и всегда я потом месяцами подёргивался: наносил кому-то воображаемые хуки и апперкоты. Стыдно своего страха, своей беспомощности и т.д.
В Нью-Йорке – тишина, застой и конформизм. Все со всеми окончательно поссорились, мещане богатеют, художники ушли в себя. Эрнст Неизвестный клянётся, что в Политбюро ЦК только и разговоров – как бы Эрика залучить на родину. Но проклятые коммунисты пригласили не его, а Барышникова. Надеюсь, тот откажется ехать. Гениально станцевать он может только в «Жизели», с пластикой у него порядок, но ни одна экстатическая партия ему не под силу. А знатоков там не меньше, чем в Штатах. Ехать, чтобы провалиться?..
Вообще, по Нью-Йорку ходит эпидемия: все рассказывают друг другу, что их на очень высоком уровне зовут в Союз. Подробности держатся в тайне. Глезера зовут, Халифа зовут, одного меня никуда не зовут, а тебя так вообще чуть не убили.
Толя Днепров был очень самонадеян и глуп, что с отчётливостью выражалось на его цинковой физиономии. И Гулько, и Токарев – умнее и трезвее. Гулько вообще человек не без способностей, но со жлобским налётом. Никто из них, вроде бы, ехать не собирается.
Как твоя опера? Сеня Кудров желает её исполнять. У него пять такси, но время от времени он вылезает на эстраду. Жил бы ты в Нью-Йорке, вы бы напару соорудили смешное обозрение. Серьёзно, из твоих вещей можно скомбинировать дивное обозрение для одного актёра с гитарой. Сделай это немедленно. Потрать одну неделю, придумай эффектное название, напиши связки, укомплектуй всё репризами + пантомима, песенки на твои слова и пр. Сделай, а Кудров сыграет. Подумай. Напиши, как ты к этому относишься.
Обнимаю. Алле и несносному Виктуару – привет. Лёне с женой – при случае.
Твой С.

[Nerpa]

Ближайшие друзья...
Наум Сагаловский
С. Довлатову


Ближайшие друзья – за тридевять земель.
Ближайшие враги – за первым поворотом.
В осенние леса прогулки по субботам,
спокойствие души и мягкая постель.

Улечься ль на диван, судьбу благодаря
за сладкий звук трубы, доверчивый и чистый,
проститься ли с женой, податься в декабристы?
Но надобно ещё дожить до декабря.

Мой друг, не говори – ”Отчизне посвятим!”
Отчизне посвящать не хочется ни слова.
Мы вышли за порог, птенцы гнезда Петрова,
оглянешься назад – позор неотвратим.

Как тяжко уходить в пустые словеса
для пламенных речей и дружбы панибратской!
Не всем дано стоять на площади Сенатской –
кому-то суждены осенние леса.

Пускай себе гудит невыстоянный хмель –
оставшиеся дни расписаны по нотам.
Ближайшие враги – за первым поворотом.
Ближайшие друзья – за тридевять земель.


(Из книги "Песня певца за сценой", 1988 г.)

[Nerpa]

Короткие стихи
Наум Сагаловский
СЛОВО

Давайте в мир былого
мы дверь приотворим:
в начале было слово!
С тех пор и говорим.

С тех пор для нас не ново
ходить с открытым ртом.
В начале было слово!
А мысль пришла потом…


СИРОТА

Своих родных я знаю слабо.
Запомнить – голову сломать:
Мороз – мой дед,
Яга мне – баба,
Дюма – отец,
Отчизна – мать.


ДАЧНЫЙ РОМАН

Помнишь, дуся, прошлым летом
прямо с дачного вокзала
я пришёл к тебе с приветом
рассказать, что солнце встало?
Я принёс бидон «Фетяски»,
шесть яиц, пучок укропу,
я был полон нежной ласки,
ты меня послала в жопу.

Я с приветом, ты с приветом,
и достаточно об этом.


РОМАНС

Работой занят и стихами,
всю жизнь, как проклятый, тружусь,
встаю обычно с петухами
и вместе с курами ложусь.

А мой сосед, что за стеною,
не знает горя и забот –
ложится с собственной женою
и вместе с нею же встаёт…


БАЛЛАДА О ДОВЕРИИ

В библейских книгах много всякого,
но я в восторге от строки,
где «Исаак родил Иакова» –
рожали тоже мужики!

Шли годы. Рушились империи.
А бабы шли косить и жать.
И только позже им доверили
мужскую функцию – рожать.


ПТИЦЫ

Орлы, вороны, ястреба,
сороки и синицы –
у разных птиц своя судьба,
на то они и птицы.

Летают в небе журавли –
ни мяса с них, ни шкуры.
Когда-то гуси Рим спасли!
Меня спасают куры…


МОЦАРТ

Музыка, небесная гармония…
я играю,
звуками согрет.
А Сальери,
мать его,
Антонио
яд мне сыплет, падла, в винегрет.
Будут плакать бедные родители,
дети,
пролетарии всех стран…
Люди, я любил вас!
Будьте бдительны!
Не ходите в русский ресторан.


К ЖИЗНИ

О жизнь!
Свой бег не останавливай!
Для дружбы,
братства
и любви
ты из меня раба выдавливай!
Но очень сильно не дави.


ЖАЛОБА

К чему уже куражиться?
Прошли мои года.
Я знал,
что всё уляжется.
Не знал, что навсегда…


ЧУДЕСА

Жизни прошедшей
мне жалко до смерти.
Гляжу удивлённо
на всё подряд.
О, велики чудеса твои,
Господи –
говно не тонет,
рукописи не горят…


ЗАПИСКА

Оплачен счёт.
Накормлен пудель.
Сынок, зажги на кухне газ,
нагрей обед.
Я вышел в люди.
Вернусь примерно через час.


ЭМИГРАЦИЯ

Мы все, в дерьме российском роясь,
метали копья сгоряча,
хотя бы с ветром, но – боролись,
мечами звонкими стуча.

Как говорится – кровь играла!
Но, очутившись за бугром,
мечи сменили на орала,
и всё орём, орём, орём…

[Nerpa]

Из давнего - Яну Торчинскому на 70-летие 2004 г
Наум Сагаловский
“Нам смены – нету.”
Ян Торчинский

Вернуться в давние года,
в тот край покинутый,
куда
нам нет возврата,
и там увидеть
нас двоих,
ещё не старых,
молодых,
ума – палата.
Непостижима жизни суть,
и впереди
не светлый путь –
глухая стенка,
но тает лёд,
и льётся свет,
и в зелень юную
одет
бульвар Шевченко.
А мы с тобой,
к душе душа,
идём с работы,
не спеша,
стихи читаем,
и верить хочется
самим,
что каждый признан,
и любим,
и почитаем.
Ах, неужели это мы,
среди весенней
кутерьмы
и кавардака,
журчим,
как талая вода,
два инженера,
два жида,
два Пастернака?..
Мы не глядим
по сторонам,
мы оба заняты,
и нам
не нужен третий…
Кто мог подумать,
чёрт возьми,
что мы дотянем
до семи
десятилетий?
Ты дотянул,
а я, даст Бог,
когда не будет
слишком строг –
в две тыщи пятом.
Теперь давай,
тяни до ста –
ты стал поэтом
неспроста
и кандидатом!
Кукушка нам кричит –
ку-ку,
мысль превращается
в строку,
строка – в монету,
монета – в сытость и покой.
Ты на покой
махни рукой.
Нам смены – нету.

[Nerpa]

ПЛАЧ ПО ДВУМ ДУНАЙСКИМ СЕЛЁДОЧКАМ
(повествование в письмах)

Уважаемый господин Лапидус!
Посетив Ваш магазин ”Деликатесы” три дня назад, во вторник 7-го числа, у меня появился аппетит относительно селёдки дунайской свежего посола, по поводу чего я сообщил продавцу Сене отвесить мне две небольших селёдочки стоимостью 4 доллара 80 центов за фунт, причём попросил отвесить из бочки, а не из тех, что валялись на прилавке. Продавец же Сеня, сделав вид, что он глухой, отвесил мне две селёдочки, но таки да из тех, что валялись на прилавке, заявив при этом – 3 доллара 28 центов. Я вежливо указал продавцу Сене, что он неправ и что мне хотелось бы иметь две селёдочки из бочки, на что продавец Сеня послал меня к едрёной матери, без видимых на то оснований.
Поскольку моё здоровье было основательно подорвано на строительстве Беломорско – Балтийского канала, а в настоящее время я – пенсионер под названием Синиор Ситизен, то у меня не было никаких сил противостоять продавцу Сене, который, как Вы знаете, здоров, как бугай, поэтому я взял упомянутые две селёдочки, уплатив 4 доллара фудстемпами и получив 72 цента сдачи. В тот же самый день, во вторник 7-го числа, ко мне обещал зайти после тяжёлой работы мой зять Гриша, и я имел намерение сварить картошечки, которую я взял накануне в овощном магазине, чтобы есть её вместе с селёдочкой и зятем Гришей, а также выпить смирновской водки, оставшейся у меня в холодильнике после прошлогоднего праздника пурим.
Однако, придя домой и развернув покупку, мне пришлось сильно разочароваться, так как две селёдочки были так похожи на дунайские, как папа римский на артиста Лемешева, и от них шёл тяжёлый специфический дух, какой бывает в местах общественного пользования – Вы знаете, о чём я говорю.
В результате сильного шока и нервного потрясения, вызванного видом двух купленных селёдочек, я слёг на кровать, где лежу уже три дня, и не имею возможности лично зайти к Вам в магазин ”Деликатесы”, чтобы швырнуть эти селёдочки продавцу Сене в лицо, поэтому высылаю их Вам почтовой бандеролью и требую возместить все мои расходы, а именно: 3 доллара 28 центов за две селёдочки, 1 доллар 17 центов за бандероль и 5 центов для круглого счёта за нервное потрясение, итого на общую сумму 4 доллара 50 центов.

С искренним уважением –
Михаил Аронович Копштейн.



Дорогой Михаил Аронович!
Читая Ваше тревожное письмо, моё сердце обливалось кровью, а оставшиеся волосы на голове стали дыбом, потому что это же надо набраться столько нахальства, чтобы оскорблять работников частной торговли, а именно – нашего уважаемого продавца Семёна Израилевича, которого Вы пренебрежительно называете Сеней.
Я лично спросил Семёна Израилевича:”Сеня, вот из зе мэтэр, что произошло?”, и Семён Израилевич не нашёл других слов, как снова послать Вас, но уже не к едрёной матери, а в другое место. Лично я считаю, что Вы вполне могли бы остаться в той стране, где находится построенный Вами Беломорско- Балтийский канал, и не морочить голову людям, потому что мой магазин ”Деликатесы” торгует продуктами только первой свежести, и за те пять лет, что существует магазин, ни один покупатель не посмел ещё жаловаться на наше отличное обслуживание и высокое качество товаров. А качество, дорогой Михаил Аронович, говорит само за себя.
Когда я развернул присланные Вами по почте две селёдочки, то обнаружил, что они – вполне дунайские, хотя от них уже шёл некоторый душок, что естественно, так как со времени их продажи прошло 12 дней. Должен Вам заявить, что селёдка дунайская имеет нежный вкус, очень калорийна и питательна, особенно для людей, страдающих диабетом или беременностью, и вылавливается ежедневно нашим заготовителем Ициком Храповицким из озера Мичиган, после чего тут же доставляется в магазин на вертолёте в живом состоянии. Здесь, в магазине, селёдка дунайская усыпляется ударами по голове, загружается в бочки и передаётся на засол нашему работнику, кандидату химических наук господину Оренштейну, который служил раньше на Сумском химическом комбинате начальником серной кислоты и суперфосфата, то-есть имеет соответствующий экспириенс, и мы ему доверяем, так как он солит для нас ещё огурчики нежинские кошерные, капусту квашеную любительскую, арбузы мочёные, а также икру осетровую, как чёрную, так и красную.
Исходя из такого технологического процесса, никаких расходов я Вам возмещать не собираюсь. Купленные Вами две селёдочки Вам занесёт наш курьер Марик, и можете засунуть эти селёдочки в одно место себе или Вашему зятю Грише.

С уважением – Бенцион Лапидус.


Уважаемый господин Лапидус!
Извините, что пишу карандашом, т.к. закончились чернила в авторучке, подаренной мне по случаю моего 70-летия.
Должен выразить Вам своё глубокое возмущение по поводу неправильного поведения Вашего курьера Марика. Вышеупомянутый Марик взломал дверь моей квартиры, пока я был в туалете, бросил на пол пакет с двумя селёдочками, которые Вы ошибочно называете дунайскими, и произвёл два страшных выстрела из большого пистолета, после чего неприлично выругался и ушёл.
В результате его посещения я имею ничем не восполнимый ущерб, а именно:
1.Насквозь прострелено моё единственное, но вполне ещё приличное серое ратиновое пальто (50-й размер, 2-й рост), которым я укрываюсь уже 14 лет и которое Ваш курьер Марик принял за меня. Пошить такое пальто обойдётся долларов 400, не меньше.
2. Разбит стакан с моими зубами, повреждены обе челюсти, как верхняя, так и нижняя. За эти челюсти доктор Макогон взял два года назад 636 долларов, сейчас, наверно, возьмёт уже 736.
3. Пули курьера Марика пробили стены и сидят в штукатурке. Теперь надо делать ремонт квартиры на мою голову. Знакомый писатель Брыскин, который к тому же ещё и маляр, говорит, что ремонт обойдётся в 550 долларов с моим материалом и его питанием 3 раза в день, не считая ланч.
4. Пакет с двумя селёдочками полностью порвался и вытек, в результате чего пострадал карпет на полу. Чистка карпета – я узнавал – будет стоить 14 долларов 99 центов.
5. От сильного сотрясения упал со стены и разбился портрет маршала Толбухина работы капитана Янкелевича, подаренный мне автором во время боёв на Орловско-Курской дуге. Цены этому портрету нет, но 44 доллара будет достаточно.
Господин Лапидус, этот номер с курьером Мариком Вам ни в коем случае не пройдёт. Учтите, что я работал юрисконсультом в тресте Укркожгалантерея и знаю все ходы и выходы.
Ваши две селёдочки вторично отсылаю обратно и прошу возместить мне весь ущерб на сумму: 3 д. 28 ц. за две селёдочки, 1 д. 17 ц. за первую бандероль, 1 д. 17 ц. за вторую бандероль, всего почтовых расходов 2 д. 34 ц., 400 долларов за пальто серое ратиновое, 736 долларов за челюсти разбитые, 550 долларов за ремонт квартиры силами писателя Брыскина, 14 д. 99 ц. за чистку карпета, 44 доллара за разбитого маршала Толбухина, 39 центов для круглого счёта за беспокойство, итого на общую сумму 1751 доллар без сдачи.
Даю Вам два дня на размышление.

С искренним уважением –
Михаил Аронович Копштейн.

[Nerpa]

Дорогой Михаил Аронович!
Почему ты не погиб во время боёв на Орловско-Курской дуге вместе с капитаном Янкелевичем и маршалом Толбухиным? Почему твои зубы не сидят в штукатурке или не лежат на карпете, укрытые серым ратиновым пальто 14 лет? Если ты ещё раз пришлёшь мне обратно две дунайские селёдочки, я не знаю, что я с тобой сделаю.
В последний раз отправляю к тебе наших курьеров Марика и Гарика с двумя селёдочками. Об возместить расходы не может быть и речи, потому что качество говорит само за себя.

С уважением – Бенцион Лапидус.

Уважаемый господин Лапидус!
Пожар, устроенный Вашими курьерами Мариком и Гариком вчера ночью, когда я был в туалете, уничтожил столько имущества, что мне нужно два дня, чтобы подсчитать нанесенный Вами ущерб. К большому счастью, две селёдочки, которые Вы упрямо продолжаете называть дунайскими, хотя они так похожи на дунайские, как православный поп на попадью, эти две селёдочки от пожара не пострадали, поэтому отправляю их к Вам вместе с моим зятем Гришей, который зайдёт к Вам после тяжёлой работы.

Искренне Ваш – Михаил Копштейн.


Дорогой господин Копштейн!
Как Вы уже, очевидно, слышали, трагический случай вырвал из наших торговых рядов замечательного бизнесмена и человека Бенциона Яковлевича Лапидуса, который лежит в еврейском госпитале с диагнозом ”очень сильное сотрясение мозга”. Я как новый владелец магазина ”Деликатесы” лично разобрался в истории с двумя селёдочками, в результате чего приношу Вам свои глубокие извинения за беспокойство. Все понесенные Вами расходы я лично возместил кешем Вашему зятю Григорию Моисеевичу, а Вам в знак нашей признательности и любви передаю ящик свежего мармелада ”Лимонные дольки”, только что полученный нами из Федеративной Республики Германии, а также четыре настоящих дунайских селёдочки свежего посола, кушайте на здоровье.

Желаю Вам приятного аппетита.
С уважением, Соломон Шапиро,
бизнесмен.

[Nerpa]

Опилки
Наум Сагаловский
Американская поговорка: “Уоррен Уоррену глаз не выклюет”.

Многострадамус.

Контора “Международные посылки на хер”.

Вмордухович.

Взвод Шагал.

Юридическая контора “Тендерайзер, Апетайзер и Халамейзер”.

За тех, кто в морге!

Козёл отпущения грехов.

Пчеловечество.

Я умру под забором, окружённый внуками и детьми.

Бабовладельческий строй.

Мемуар о поступлении в институт (почти по Фейхтвангеру): “Не гой я, или Тяжкий путь по знания”.

Тель-авидение.

Старик Похабыч.

Япония – часть суши, окружённая водой.

Романс Даргомыжского “Старый Каплан”.

Бах: “Хорошо кондиционированный клавир”.

Взвейтесь пастрами, синие ночи!

Первая ласточка – комом, блин!

Фарш энтузиастов.

Фарш “Прощание славянки”.

Дама с каменьями.

Комедия в 2-х половых актах.

“Электра” (трагедия).
Действующие лица:
Электра.
Электрик – её муж.
Электричка – их дочь.
Электрон – их сын.
Электропила – тёща Электрика, мать Электры.
Электрификация – бабушка Электры.

Ваганьковское хореографическое училище.

Взвод в двух отделениях.

Журнал стекольщиков “Наше время и стекло”.

Саддамы и господа!

Саддам и Ева.

Город Абрашингтон.

Пожуём – увидим.

Прошу предоставить мне политическое бомбоубежище.

Вулкан “Лава КПСС”.

Шмакдональд.

Книга П.Вайля “Генис места”.

Русскоговорящие по-английски.

На перший-другий розрахуйсь! (укр.)

Александр Израилевич Второй.

Екатерина Абрамовна Великая.

Мегера Милосская.

Старая мебель: диван, не помнящий родства.

Всякое возлияние – благо.

Театр у микроскопа.

Таланты и покойники.

Отравиата.

Порнокопытные.

Гельминтозо виваче.

Всемирная педерация геев и лесбиянок.

Русский драматический театр военных действий.

Бар “Мицва”.

Шапиррова победа.

Чикаганович.

Министр лёгких путей сообщения.

Заложил хорошую мину при плохой игре.

Союз композиторов: Вонючая кучка.

Скрипач, который живёт на крыше.

Священное расписание.

Не плюй в колодец, коли рожа крива.

Его императорского величеста медик Лейб.

Тихий Дон Базилио.

Сексуально-мочегонный аппарат.

Человек с большой буквой.

(Объявление в столовой): За первое-второе рассчитайсь!

Пол-литрук.

В начале своего выступления докладчик кратко остановился.

Непропиваемый бронежилет.

Вдохновение и выдохновение.

Магазины "Скупка краденого" и "Мясо напрокат".

Мальчик Обормотл.

(Арабский вариант): Жил человек рассеянный
на улице Хуссейна...

Человек меняет кожух.

Финский народный эпос “Околевала”.

Навуходоносчик.

[Nerpa]

Как выбирать жену
Наум Сагаловский
(из американского фольклора)


Джек любил трёх женщин сразу - Анабеллу, Джейн и Сю, молодых, приятных глазу, и блаженствовал вовсю. Вот пришла пора жениться, слава Богу, выбор есть - милых женщин вереница, но какую предпочесть? Чтоб не тронуться мозгами, Джек решил проверить, как поведёт себя с деньгами та, с кем он вступил бы в брак. И пока мы темя чешем, новоявленный жених тут же десять тысяч кешем выдал каждой из троих.

Анабелла всё толково в миг растратила дотла и для Джека дорогого мотоцикл приобрела.

Джейн без всяческой рисовки Джеку сделала сюрприз и купила две путёвки, чтоб отправиться в круиз, побывать в далёком мире без больших на то затрат - за шесть тысяч, а четыре Джеку выдала назад.

Сю без крика и без шуму, не купив ни блуз, ни кофт, Джеком даренную сумму всю вложила в Microsoft - вот куда глаза глядели! Десять тысяч - скромный вклад - где-то через две недели превратились в шестьдесят. Как делить их человеку, ясно даже карасю: ровно тридцать тысяч - Джеку, ровно столько же - для Сю!..

Есть вопрос, не знаем - кстати ль, вот: кому достался Джек?

На него, наш друг-приятель, не ответишь ты вовек. Мы же, следуя рассказу, дать ответ берём разгон.

Джек любил трёх женщин сразу, но кого же выбрал он? Этот умник, плут прожжённый, не задумавшись ничуть, ту из женщин выбрал в жёны, у которой больше грудь...

[Nerpa]

Поэзия
Наум Сагаловский
Из ветра, из мрака ночного,
из вечной густой мерзлоты
однажды рождается Слово,
где буквы просты и чисты,
но в них ликованье и мука,
и рай, и земная юдоль,
и холод, и зной, и наука
любви, утоляющей боль,
как-будто они на подмогу
в безмолвную душу влились.
А Слово возносится к Богу,
как ангел, взлетающий ввысь.

Реквием
Наум Сагаловский
К сведенью всех джентльменов и дам:
вечная память ушедшим годам!

Вечная память голодному детству,
свисту шрапнели, разрыву снаряда,
шопоту, крику, ночному злодейству,
залпу салюта и маршу парада,
красному галстуку, двойкам, пятёркам,
счёту разгромному в матче футбольном,
старым штанам, на коленях протёртым,
девочке в белом переднике школьном.
Милое детство, Кассиль и Гайдар!..
Вечная память ушедшим годам.

Вечная память сонатам и фугам,
нежности Музы, проделкам Пегаса,
вечная память друзьям и подругам,
всем, не дожившим до этого часа,
отчему дому, дубам и рябинам,
полю, что пахнет полынью и мятой,
вечная память котлам и турбинам
вместе с дипломом и первой зарплатой!
Мало ли била нас жизнь по мордам?..
Вечная память ушедшим годам.

Детскому плачу, газетной химере,
власти народной, что всем ненавистна,
крымскому солнцу, одесской холере –
вечная память и ныне, и присно!
Вечная память бетонным квартирам,
песням в лесу, шестиструнным гитарам,
визам, кораллам, таможням, овирам,
венскому вальсу и римским базарам!
Свет мой зелёный, дорогу – жидам!
Вечная память ушедшим годам.

Устью Десны, закарпатской долине,
Рижскому взморью, Петровской аллее,
телу вождя, что живёт и поныне –
вечная память ему в мавзолее,
вечная память парткому, месткому,
очередям в магазине ”Объедки”,
встречному плану, гудку заводскому,
третьему году восьмой пятилетки –
я вам за них и копейки не дам!..
Вечная память ушедшим годам.

Годы мои, как часы, отстучали,
я их тасую, как карты в колоде –
будни и праздники, сны и печали,
звуки ещё не забытых мелодий
Фрадкина, Френкеля, Фельцмана, Каца,
я никогда их забыть не сумею…
Боже, куда мне прикажешь податься
с вечною памятью этой моею?..
Сяду за стол, и налью, и поддам…
Вечная память ушедшим годам.

[Nerpa]

Эти солнечные дни...
Наум Сагаловский
Эти солнечные дни -
до чего ж однообразны,
полусонны, томны, праздны
и томительны они,
лень ли матушка с утра,
путь короткий, шаг недлинный,
пух летящий тополиный,
летних глупостей пора,
облаков кордебалет
рядом с мыслями витает,
растекается и тает,
оставляя лёгкий след.

Это лето - терпкий зной,
память где-то в захолустьи,
тёплый дождик, полный грусти,
проходящий стороной.
Тихо радуясь плодам,
я без лишних опасений
за прохладный день осенний
зелень летнюю отдам,
неба синего хрусталь,
шорох листьев бересклета...
Лето - летом, но без лета
нету осени, а жаль.

Там...
Наум Сагаловский
Кто меня встретит, когда я приду налегке
в синие дали, к высоким небесным воротам,
полный тревог и печали немеркнущей, кто там
ждать меня будет с букетом ромашек в руке?
Может быть, там соберётся оркестр духовой,
медные трубы взовьются торжественным маршем,
и тромбонист, кем-то свыше поставленный старшим,
мне подмигнёт незаметно, ему не впервой,
или два ангела из перехожих калик,
тенор и бас, пропоют аллилуйю дуэтом,
так, что слезами душа изойдёт, и при этом
может быть, Сам умилится и явит свой лик...
Кто меня встретит? О, если бы знать наперёд!..
Всё это так непривычно мне будет и ново,
вдруг я увижу, пришелец из мира земного, -
мама стоит у высоких небесных ворот.
Мокрой щекою прильну к материнским устам,
выпадет мне и такая Господня щедрота,
мама прошепчет “Идём!”, растворятся ворота,
медленно-медленно, тихо, без шума, а там -
там, за воротами, лунный загадочный свет,
день никогда не кончается, время не длится,
там дорогие, такие знакомые лица
тех, кто ушёл и кого на земле уже нет...
Господи Боже, подай мне спасительный знак,
вот распрощаюсь я с нашей землёй обжитою,
встречу ль кого-нибудь там, за последней чертою,
так это будет, а может быть, вовсе не так?..