[Уля]

«На формирование моего отношения к произведениям из фарфора оказывает влияние не то, как сделана вещь: формовка или литье, подглазурная или надглазурная роспись; это интересно только специалистам. Главное, чтобы изделие было истинным произведением искусства, чтобы приносило людям радость и наслаждение. Для меня любая вещь хороша, если я могу сказать о ней: она красива».
С. А. Федяев

[Уля]

В фондах Дружковского историко-художественного музея творчество Сергея Федяева представлено весьма скромно: это произведения, сделанные художником исключительно на Дружковском фарфоровом заводе.
В 1986 году заведующая вновь созданного Дружковского художественного музея Т. Я. Долиновская обратилась к руководству Укрпромфарфора с просьбой о разрешении передачи образцов Дружковского фарфорового завода в фонд музея. В 1988 году согласно письму Укрпромфарфора №9-7/1681 от 04.ХІІ.1986 г. в Дружковский музей поступила небольшая коллекция фарфора (накладная № 50 от 13.І.1988 г.). Среди образцов были две работы С. А. Федяева. Это декоративная ваза «Цветы и фрукты» (фарфор, подглазурная роспись, 1979 г.) и столовый сервиз «Банкетный» с рисунком для деколи (рис. 447), выполненным в 1978 году Н. В. Морозовой 1923 гг. Как образец (эталон) сервиз сделан на одну персону. В производство сервиз с этим декором не запустили.
В 1991 году Донецкий областной художественный музей закупил у С. А. Федяева три работы для нашего музея, который до 1 февраля 1992 года существовал на правах сектора областного музея и только с этого времени стал самостоятельным. Это два выставочных произведения: чайный сервиз «Цветы и фрукты» (1981) и декоративная ваза (1981). Оба изделия — фарфор, подглазурная роспись. А также авторское повторение подарочного набора для чая с самоваром (фарфор, подглазурная роспись, люстр), эталон которого хранился в комнате образцов на заводе.
Несмотря на небольшое количество произведений Федяева в собрании нашего музея, они являются украшением его экспозиции и достойно представляют дружковский фарфор.
Сергей Александрович Федяев на дружковской земле не местный. Он родился 2 июня 1935 года на юге Архангельского края, в Ильинске, районном центре. Это было большое русское село со своими традициями и обычаями. Здесь сохранилось много старинных архитектурных построек, предметов быта, произведений народного творчества: деревянная резьба, роспись по дереву, домотканые ткани. Предки С. А. Федяева жили здесь издавна.
Отец художника, Александр Саватьевич, родом был из семьи батраков. После революции детям батраков давали возможность получить образование: Александр Саватьевич поступил в педучилище в Великом Устюге. После его окончания год отработал в Ильинской школе, а затем поехал в Ленинград, чтобы продолжить образование. После окончания учебы в пединституте вернулся домой, преподавал историю в местной школе, затем стал её директором.
В Ильинске Александр Саватьевич познакомился со своей будущей женой Екатериной Ермолаевной. Она из крестьян. Ее семья была крепкой, зажиточной. Дед художника со стороны матери, Ермолай Абрамович, был мужиком оборотистым, занимался, в том числе и коммерцией: возил скот на продажу. У него была большая добротная деревянная изба, вся внутри расписанная. Северная роспись имеет свои каноны и отличается особым колоритом. Сама же Екатерина Ермолаевна так и осталась до конца жизни неграмотной, но была большой души человек, труженица, мастерица рукодельничать и вышивать.
В семе Федяевых Сергей был единственным ребенком. Он был окружен любовью и вниманием родных ему людей. В Ильинске прошли детство и юность будущего художника. И это сыграло большую роль в его жизни. Среда, в которой рос будущий художник, и особенно его мать, пробудили у него интерес к прекрасному, духовному.
Рисовать Сергей начал благодаря случаю. Во время войны, в 1941 году, в их село эвакуировали жителей осажденного Ленинграда. Среди беженцев были профессиональные художники. В доме Федяевых поселили пожилых супругов, которые оказались мастерами изобразительного искусства. Маленький Сережа регулярно наблюдал за тем, как работают настоящие «столичные» мастера. В 1943 году он пошел учиться в местную школу, рисование здесь преподавали тоже ленинградские художники. Рисовать Сергей любил, математика, и другие школьные предметы всегда были у него на втором плане. В школе его прозвали «художником».
Началась война, в стране объявили полную мобилизацию. 5 июля, почти в первые дни войны, отец Сергея Федяева ушел на фронт. После войны жизнь на севере была трудная, голодная. Александр Саватьевич демобилизовался из армии в Восточный Казахстан. «В послевоенное время там было получше» — так считала семья художника. Александр Саватьевич обосновался в селе Предгорное, а в 1947 году привез сюда семью. Это было время, когда советский народ начали активно осваивать целину, пик этого процесса пришелся на 1954–1960-е годы. Федяевы были непосредственными участниками этих событий. Отец стал директором Придгорской школы, где учился Сергей.
В старших классах Сергей подрабатывал в районном кинотеатре: делал афиши к новым фильмам, которые, по его словам, он их не писал, а рисовал. На момент окончания школы у С. Федяева не было проблемы с выбором будущей профессии. Он всегда знал, что непременно будет учиться изобразительному искусству и обязательно поедет в Ленинград, в город, где учился его отец и где жили замечательные художники, с которыми свела его судьба в Ильинске во время войны. В справочнике Сергей нашел адрес самого главного художественного института страны, как тогда он считал: института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина в Ленинграде. Сдав выпускные экзамены в школе, он собрал свои рисунки и живописные работы и поехал поступать.
В институте он подал заявление в живописную мастерскую. Ежегодно сюда принимали на конкурсной основе 7–8 человек из большого количества желающих здесь учиться. В 1953 году в конкурсе участвовало около семидесяти абитуриентов. С. Федяев познакомился с ребятами. Оказалось, поступать они приехали сюда со всего Союза. У многих из них уже имелось художественное образование, но это его не смутило. Первый экзамен был по живописи, получил «4». Второй по рисунку — «3». Следующей была композиция, объявили тему «Плотогоны». Сергей старался, как мог, но отсутствие систематического художественного образования сыграло свою роль, поставили «2». В институт им. И. Е. Репина. С. Федяев не поступил.
Хоть он и был парнем из провинции, но «не робкого десятка». Стал искать другие варианты: узнал, что во ВГИКе вступительные экзамены сдавали позже, чем в художественных вузах. Забрал документы, поехал в Москву. Во ВГИКе посмотрели его работы и сказали, что он им не подходит: его манера ближе к станковой живописи, а не к театральной. Художественные училища его тогда не привлекали. С. Федяев вернулся домой, работал в родной школе, преподавал рисование и черчение, параллельно готовился к экзаменам

[Уля]

Примерно через полтора года Сергей снова поехал в Ленинград. Наученный прошлым опытом он понимал, что его самоподготовка по сравнению с академическим образованием маловата. На этот раз он даже не пытался идти в институт, а сразу поступил в среднее художественное училище, куда его взяли без экзаменов. Набрался здесь опыта и на следующий год поступил в Высшее художественно-промышленное училище им. В. И. Мухиной. Сам выбрал трехгодичное отделение мастеров керамики по специализации «скульптура».
В училище им. В. И. Мухиной С. Федяев учился с 1956 по 1961 год, с перерывом в три года на службу в армии. Студенческие годы Сергея Александровича пришлись на вторую половину 50-х годов ХХ столетия. Это было замечательное время. В историю советского государства оно вошло как целая эпоха, которую определяют как «хрущевская оттепель». Она подарила художникам надежду и веру в возможность реализации права человека на свободу мнения, выбора, решения. В то время рассеялся информационной вакуум вокруг достижений современного зарубежного искусства; рухнули препоны, обеспечивавшие полную изоляцию творческих исканий мастеров отечественного искусства. Достижения современных художников подверглись пересмотру, реабилитировались достижения авангардистов.
О времени своего студенчества Сергей Александрович рассказывает следующее: «У меня сохранились самые благоприятные впечатления. Это была школа, и еще какая, одна из лучших в Союзе, а может быть, и в Европе. Училище возникло на основе слияния МИПЕДИ (Московского института прикладного и декоративного искусства) и петербургского училища Штиглица, в котором до революции учились все мастера Петербургского императорского фарфорового завода (ныне — «Ломоносовский», т.е. им. Ломоносова). Преподавательский состав был очень сильным, многие из них пришли из ВХУТЕМАСа. В училище царила творческая атмосфера: студентам предоставлялась полная свобода выбора, поощрялось любое начинание в искусстве. Главными критериями были высокий профессионализм и наличие таланта, все остальное не имело значения. Нас не просто учили быть мастерами, но и развивали чувство художника. В это время в училище уделялось внимание всем известным современным художественным течениям, в том числе и модернистским. Да, студенческие годы были очень интересными. У нас учились ребята не только со всего Союза, но и чехи, немцы, арабы…»
Соприкоснувшись впервые в училище с новыми авангардными веяниями в искусстве, свой первый курсовой проект «Ликерный набор» С. Федяев сделал в супрематическом ключе. Супрематизм — это одно из многих направлений модернизма. Точнее, это геометрический абстракционизм. Данное течение предполагает обращение художника не к визуальной действительности, нашей повседневности, а к внутреннему миру человека, к особенностям его психического устройства, при помощи которого осуществляется его контакт с внешним миром. Делается интуитивная попытка влияния на чувства человека при помощи извечных существующих и вечно меняющихся истин: цвета, ритма, формы. Вот для этого и нужны художнику разные по конфигурации, размеру и цвету геометрические фигуры, расположенные в особом порядке и ритме, таким образом, формирующие определенное информационное поле, обращенное к подсознанию человека. Научные исследования в области психики, оптики и цветоведения, проведенные позже, подтвердят верность открытий мастеров изобразительного искусства, сделанные ими на интуитивном уровне. Создателем и выдающимся художником супрематизма, его теоретиком, и пламенным пропагандистом был Каземир Северинович Малевич. Немаловажный факт для Сергея Александровича: родиной супрематизма была Россия.
Обращение С. Федяева к супрематизму предопределил еще один момент: он проходил практику на Ломоносовском фарфоровом заводе — старейшем предприятии по выпуску фарфора в СССР. Здесь во все времена трудились выдающиеся мастера, чьи работы, были вехами не только в русском, но и в мировом искусстве. В заводском музее хранились замечательные произведения русского авангарда 20–30-х годов. С. Федяев признался, что здесь он восхищался творениями Скворцова, Чехонина, Суетина. Последний мастер работал с Малевичем.
Диплом С. Федяев защитил на «отлично». Это давало ему право выбора завода, на котором он хотел бы работать. Шел 1961 год. Время освоения Сибири, строительства Братской ГЭС. Всеобщий энтузиазм, романтика, творческий и трудовой подъем. Сергей Александрович и сегодня помнит, как вся страна в это время пела новую песню Александры Пахмутовой:«Плывут сибирские девчата
Навстречу утренней заре
По Ангаре, по Ангаре…»
С. Федяев не остался в стороне от «всенародного движения»: в числе 5 выпускников «Мухи» — почти весь курс — он отправился под Иркутск на Хайтинский фарфоровый завод. Поехал, как все «… за туманом и за запахом тайги». Ведь так искренне думал и вдохновенно пел сплоченной великой идеей народ огромной советской страны.
Но Сибирь — это суровый край. От Иркутска до Хайтинска 100 километров. Кругом тайга, зимы долгие, снежные, морозные. Выдержали не все. Некоторые художники, приехавшие одновременно с С. Федяевым, сбежали, Сергей Александрович отработал на Хайтинском заводе три года, день в день.
Завод оказался интересным. Это было старинное русское фарфоровое предприятие. Построил его в 1867 году капитан Перевалов, инженер по образованию. Производство фарфора он изучал в Китае и Японии, и свой завод сделал по японскому образцу. Горны для обжига размером в рост человека здесь были врыты в землю: фактически обжиг изделий проходил в земле. Состав фарфора был тоже неевропейский, а японо-китайский, на основе местного сырья — дацитового камня. Хайтинский фарфор отличался исключительной белизной и тонкостью черепка.
В годы войны завод был перепрофилирован для нужд фронта. После войны предприятие постепенно возвращалось к жизни и ему нужны были художники для создания новых образцов. Однако, когда С. Федяев в 1961 году, после окончания училища, пришел работать на производство, там была совсем другая атмосфера, чем в училище. Завод в основном был сориентирован на вкус широкого потребителя, который, к сожалению, не был готов к восприятию авангардного искусства. К тому же, короткий период надежд и ожиданий «хрущевской оттепели» закончился. Сергею Александровичу пришлось перестраиваться. Но несмотря ни на что, работать на заводе ему было интересно, он много почерпнул здесь. И в душе у него остались и приятные воспоминания об этом крае. И те образцы, которые он тогда создал, и сегодня кажутся ему интересными.

[Уля]

В 1967 году отмечали 100-летие завода. Федяева разыскали в Челябинске и прислали приглашение. Ему было приятно: его там помнят.
В 1963 году Сергей Александрович женился. Его жена, Тамара Константиновна, родом из города Лебедина Сумской области. Так Федяев оказался на Украине, где около пяти месяцев отработал на Сумском фарфоровом заводе. Вскоре он принял решение вернуться в Россию — в Челябинск, на Южно-Уральский фарфоровый завод.
Это был почти пригород Челябинска. Предприятие молодое: его запустили немногим раньше, чем Бориславский, Полтавский и Сумской заводы. Когда С. Федяев приехал, предприятие работало на полную мощность. Тут сложился хороший творческий коллектив, который Сергей Александрович вспоминает с благодарностью. Здесь он отработал семь лет (1964–1971 гг.).
Период творчества художника, связанный с Уралом, был особенным. Не случайно в истории советского искусства особо выделяют творчество мастеров-шестидесятников. Чувствовался подъем в кино, в литературе, в искусстве. Хорошее было время, по мнению Сергей Александрович, интересно было работать. О своей жизни в Челябинске С. Федяев рассказал следующее: «В Челябинском союзе художников я познакомился с интересными мастерами: народным художником Л. Н. Головницким, будущим нонконформистом М. Брусиловским. Эрнст Неизвестный тоже наш, с Урала — сегодня он живет в Нью-Йорке. Здесь я впервые почувствовал себя художником, ответственным за свое мастерство. В это время я создал много производственных образцов для завода. Тогда же впервые началась серьезная работа над выставочными произведениями. Впервые мои работы попали на значительные выставки в Челябинске, в Перми, Свердловске, в Москве…Появились публикации о моем творчестве». В 1971 году его приняли в Союз художников СССР.
«Жизнь на Урале к началу 70-х годов в творческом плане была интересная, насыщенная, — вспоминает Сергей Александрович,— а вот в материальном — не ахти. А тут тесть с Украины к нам зачастил. В разговоре нет-нет, да и вставит: «А у нас на Украине палку в землю воткнешь — яблоня вырастет». Видно, этим он меня и «приговорил». Смотрю, и технолог наша с завода уехала. Ну, думаю, и мне пора. А тут случай: в Дружковке открывается новый фарфоровый завод, который должен стать крупнейшим на Украине. Новое дело. Попробовать себя — кто перед этим устоит?! 2 июля 1971 года, в день своего рождения, я вышел на работу. На заводе встретился с В. Е. Ковальчуком. Работать, что называется, начали с нуля. Трудились хорошо. Между нами было полное взаимопонимание. Вначале пришлось полностью отдавать себя производству: завод нуждался в новых образцах, о выставках некогда было думать».
Сначала запустили в производство первую чашку, освоили производство тарелки; затем С. Федяев сделал первую серьезную работу — чайный сервиз «Горнятко»(1971 г.). «Свое название изделие получило от слова «горн», — объясняет художник. — Это печь для обжига фарфора. Она как крестная мать фарфору, без неё никуда».
А потом Сергей Александрович разработал и свой первый столовый сервиз на этом заводе — «Банкетный». С. Федяев был доволен: «Сервиз «хорошо пошел» — пользовался успехом у покупателей. Украинский искусствовед Будник-Северский называл его «Музыкой в фарфоре». Он экспонировался почти на всех промышленных выставках, в том числе и на ВДНХ УССР и СССР. В Киеве изделие было отмечено дипломом и медалью. Этот сервиз шел в производство до тех пор, пока Ковальчук не сделал свой ширококомплектный чайно-кофейно-столовый сервиз «Шахтерский свадебный».
В 80-х годах в работе Сергея Александровича наблюдается творческий подъем. Он создает много изделий выставочного плана. Тогда появился целый ряд тематических и декоративных ваз. В 1980 году. он сделал чайный сервиз «Олимпийский»; в 1981 — чайный сервиз «Цветы и фрукты» в двух вариантах. Один был расписан кобальтом — его приобрело Министерство культуры Украины; другой, выполненный хромпиком (этот краситель после обжига дает благородный оливково-зеленый цвет), — Дружковский художественный музей (с 2007 — Дружковский историко-художественный музей).
Тогда же Федяев сделал чайный сервиз «Славутич» (кобальт) — это старое название Днепра. В изделии, по мнению Сергея Александровича, он стремился показать нечто могучее, славянское. «Славутич» экспонировался на международной выставке в Алжире.Произведения С. Федяева 80-х годов отличаются особой монументальностью. Когда берешь в руки предметы чайного сервиза «Цветы и фрукты» из коллекции нашего музея, возникают ощущения, сопоставимые с чувствами маленькой девочки из известной всем сказки про Машеньку, гостившую у трех медведей. Если в большой чайник налить воды — поднимет не каждый. На вопрос: «Почему Вы предпочитаете создавать такие формы?» Художник отвечал: «А душа у меня такая. Знаете, там, в Ильинске, откуда я родом, люди не стремятся отгородиться от внешнего мира, спрятаться от соседского взгляда за высоким забором, настроить вокруг своего дома побольше разных сарайчиков, пристроечек — там все живут открыто. Выйдешь из дома, а кругом — луг; а на нем — сочная трава и дурманящие ароматом полевые цветы; и жужжат, суетятся вокруг них насекомые; и пасется на лугу всякая живность. И на душе становиться благостно. А сразу за домом начинается лес, а там — грибы, ягоды, дичь…, а в речке — рыба… Местные жители привыкли к простору, к свободе, к единению с природой. Там все знают: природа — родной дом человеку, и какая силища в нем скрыта. Наверное, это ощущение сидит где-то в глубине моей сути и проявляется через мое творчество».
Стремление к монументальным формам, крупным, обобщенным, лаконичным изначально проступала в творчестве художника не столь явно, теперь же она стала главным стилеобразующим принципом его произведений. Этому есть еще одно объяснение: это те объективные процессы во всех сферах человеческого бытия, разбудившие стремление к всеохватывающей глобализации… В Советском Союзе возводиться монументальные ансамбли, посвященные Победе в Великой Отечественной войне строятся крупные атомные электростанции, большие заводы, сооружается БАМ… Создаются грандиозные тематические и юбилейные выставки, соответствовать которым должны и экспонирующиеся на них произведения. Все это вехи брежневской эпохи. Тогда Федяев много работает над выставочными работами именно для таких эпохальных экспозиций.
Сергей Александрович трудится не только над созданием новых форм, но зачастую сам расписывает свои произведения. В то время художник очень часто декорирует их ручной росписью, сделанной подглазурными красителями. «Подглазурная роспись солями удивительно красивая, но капризная, — говорит Сергей Александрович. — Она настолько сложная в техническом и технологическом плане, что я, всю жизнь работая в этой технике, так и не изучил её до конца. Впервые я познакомился с этой техникой во время студенческих практик на Дмитровском фарфоровом заводе в Москве и Ломоносовском в Ленинграде. В принципе, на всех заводах можно работать солями, но по-разному. На конечный результат влияет буквально все: техническое оснащение и особенности технологического процесса предприятия. Какой сырьевой материал используется, какими печами оборудован завод, чем они отапливаются (дрова, природный газ…), какой температурный режим в них достигается».
У Федяева, как и у каждого уважающего себя мастера, есть свои секреты мастерства. Они нарабатывались годами. В изделиях художник отдает предпочтение простым формам, дающим большие плоскости для ручной росписи. Таким образом, форма изделия не вступает в конфликт с декором. Белые поверхности своих произведений мастер, как правило, щедро покрывает излюбленными растительными орнаментами или даже целыми композициями из букетов цветов в вазах или фруктами в вазонах, стоящими на покрытых узорчатой скатертью столешнице. Часто художник обогащает свои сюжетные композиции; сочетает их со строгой графической сеткой, которую использует в качестве бордюра и размещает таким образом, что подчеркиваются функционально важные места изделия: горлышко, плечики тулова, ножка, бортик на тарелке.

[Уля]

Сергей Александрович говорит: «Я люблю работать не пятном, а растяжкой цвета. В этом случае, даже если ты работаешь одним цветом — кобальтом или хромпиком — он обогащается за счет оттенков от самых светлых до самых темных. Иногда в одном произведении он соединяет подглазурную и надглазурную росписи». В 80-е годы к ним присоединится ешё и люстр. Этот материал, пришедший в наше искусство благодаря влиянию модных тенденций в современном европейском фарфоровом производстве, С. Федяев использует очень осторожно, исключительно в качестве акцентов и только в некоторых работах.
В 80-е годы, еще до развала Союза, активизировались процессы, приведшее к новому этапу развития советского искусства. В середине десятилетия Сергей Александрович вновь вернулся к авангарду. В то время художнику захотелось запечатлеть в своих произведениях свое представления о мире. Показать его сложность и неоднозначность через ассоциативный ряд, который у каждого человека свой. Ведь именно так, по-своему, каждый из нас воспринимает окружающий его мир. Так в1984 году появляется чайный сервиз «Контрасты».
Декор этого сервиза состоит из разных геометрических фигур (круг, квадрат, прямоугольник), больших и маленьких, своеобразие которых можно ощутить лишь в сопоставлении. Роспись существует в двух цветовых гаммах: в золотисто-красной и золотисто-синей. Сочетание теплых огненно-красных, охристых и золотых пятен вызывает ассоциации с эмоциональным подъемом участников советских демонстраций и парадов. Колорит второго сдержанно-благородный. Художнику больше по душе второе решение. Этот сервиз художник выкупил на заводе и хранит дома. «И если судьба других моих авангардных произведений уже определилась — они находятся в коллекциях музеев, в Дирекции художественных выставок Украины — то с этим я не могу расстаться, не хватает духу. Прикипел он к моему сердцу как любимое дитя»,— говорит автор.
В 90-е годы мастер полностью отдает себя созданию исключительно авангардных выставочных произведений, и в 1992 появляется чайный сервиз «Белый квадрат».
На мой вопрос о том, какое отношение «Белый квадрат» Федяева имеет к творчеству Каземира Малевича, Сергей Александрович отвечает: «Непосредственно никак не связан. Малевич стремился через супрематизм «выйти за ноль формы», т. е. перейти границу, отделяющую мир материальный (видимый) от мира духовного (незримого). Я же в своем произведении «Белый квадрат» хочу привлечь внимание человека к маленькому фрагменту поверхности фарфора, чтобы вызвать у зрителя ассоциации, которые у всех будут свои».В 1996 году С. Федяев разрабатывает совершенно новую форму чайного комплекта в супрематическом стиле и три варианта росписей для нее. Расписанный в том же году комплект получил название «Красное и черное». Идея этого сервиза навеяна одноименным романом Стендаля. Об этом автор говорит так: «Меня увлекла задача показать столкновение двух противоположных начал, двух миров, которые находятся одновременно в неразрывной взаимосвязи и вечном антагонизме друг с другом; рассказать о мучительных и сложных отношения двух совершенно разных характеров, двух ярких личностей, которые любят и конфликтуют друг с другом. Эта тема с её сложной психологической интригой не могла воплотиться на предыдущих формах, требующих традиционного декора».
Декор занимает не всю плоскость произведения, как это было в сервизе «Контрасты», а её меньшую часть. Он состоит из сочетания небольших прямоугольных фигур приглушенного винно-красного и черного цветов с доминантой последних, с вкраплением неяркого белого фона между ними. Эпоха исключительной белизны дружковского фарфора миновала еще в 80-х годах. По своему очертанию пятно декора неправильной геометрической формы. Расположенное симметрично по диагонали, оно усиливает ощущение абсолютной динамики при относительно статичной форме.
В 1999 были расписаны еще два комплекта «Движение» и «Прогулка». В них Сергей Александрович отказывается от целостного единства формы и декора. Теперь, используя все ту же супрематическую форму, он игнорирует строгий супрематический декор. На четких геометрических плоскостях сервизов, как миражи, появляются разрозненные фрагменты реального мира, данные в сюрреалистическом контексте. Они схожи с неосознанными видениями, выхваченными нашей памятью во время сна из потока жизненных впечатлений. В этих произведениях С. Федяев изображает нашу жизнь в её многогранных проявлениях. Она развивается бурно и стремительно, то с восхитительными подъемами и неожиданными падениями, то с мощными взрывами развития и тихими паузами вечности (сервиз «Движение»).
В «Прогулке», по словам автора, царит музыка и тишина, отдых и размышление.
Два последних сервиза — квинтэссенция дуалистического сознания человека ХХ века, сложного и противоречивого, динамично живущего и, вместе с тем, подверженного депрессиям. Это дуалистическое начало, присуще всей нашей жизни, и заложено в самой идее сервиза. Оно нашло отражение в контрастном сопоставлении выразительных средств, изначально ему присущих: программно заложенном в него противоречии между четкой геометрической формой и экспрессивной живописностью декора.
Таким образом, в конце своего творческого пути Федяев вернулся к тому, с чего начал. На мой вопрос: «Какое из авангардных произведений, созданных вами на протяжении середины 80-х–конца 90-х годов, вам нравится больше всего?» - автор ответил: «Самое любимое из них — первое». Эти произведения являются творческим завещанием художника тем мастерам, которые продолжат традиции фарфорового производства и откроют его новые возможности.
Произведения Федяева хранятся в коллекциях Государственного музея народного декоративного искусства в Киеве, Государственного музея керамики в усадьбе Кусково в Москве, в Дирекции художественных выставок Украины, в художественных музеях Челябинска, Перми, Екатеринбурга, Донецка, в коллекциях заводов, на которых он работал, в частных собраниях.
Татьяна Долиновская,
директор
Дружковского историко-художественного музея
(Опубликовано - Музейний альманах. Наукові статті та матеріали. Донецький обласний художній музей.- Донецьк: ВД "Калміус", 2009.-С.47-55)