[georg]

Дамы и господа! Примите (по Вашему выбору) поздравления, наилучшие пожелания, искренние соболезнования со слезами утешения по поводу безвременного начала нового учебного года! Желаю Вашим детям (внукам, правнукам, племянникам и прочим малолетним нарушителям спокойствия) умных и добрых учителей, крепких, прочных знаний и умений, которые можно иногда почерпнуть с помощью современного образования.
Горячо призываю Вас активнее включаться в Конкурс!
А это, чтобы Вас воодушевить - не более того...

КАК УЧИЛИ.
Светлой памяти моей учительницы И.И. Рубизевской.

1. Мне повезло. Мне вообще по жизни за редким исключением везло на людей.
Когда в 6 классе 559 Московской школы нас стала учить Она, не сразу, и не все поняли, что это – событие эпохальное. Ведь никогда до этого, и никогда после, Она не брала малявок, ибо Её призвание было учить математике старшие – 9-й и 10-й, выпускные классы. Поэтому дилемма была только одна – либо мы все будем знать математику, либо она всех поубивает. Так был поставлен вопрос, и выбор у бедных детей и их родителей был невелик – или покориться, или уходить в параллельный класс, в другую школу, к чёрту с дьяволом, подальше от Её всевидящего ока, зычного голоса, и несгибаемой воли.
Тогда, в середине, ближе к концу 60-х, она была статной, красивой женщиной лет тридцати пяти, детей Бог не дал, а замуж она вышла позже, но это никак не повлияло на Её способность работать всё время в диком, непонятном простым смертным темпе.
Звали Её Инна Исааковна, что было совсем не модно в то время. Мы же, малолетняя шелупонь, звали Её про себя просто – Инна. А Ей это было абсолютно всё равно. Когда в старших классах на уроках истории мы изучали понятие «массовый террор», ничего нового мы при этом не узнали, так как на уроках математики уже наелись этим до ушей.
Инна заходила в класс точно со звонком, широкими, тяжёлыми шагами, бросала сумку на стол, и экзекуция начиналась так:
- Всем сидеть! Не тяните мне время, Ваньки-встаньки. Ты, ты, ты, и ты – к доске. В это же время Она вызывала на освободившиеся места писать индивидуальные работы с одинарными листами других «счастливчиков». За урок дважды опрашивался весь класс, объяснялся и закреплялся новый материал, и давалось домашнее задание, не выполнить которое было равносильно мучительной смерти.
Её знали в районе и в городе, сам «великий и ужасный» методист города Самвел (Манасович Саакян) считался с её мнением, и получал дозволение раза три - четыре в год приводить к нам в класс на урок – типа «школы передового опыта» - человек пятнадцать учителей. Инна всегда предупреждала нас: «Во вторник тут к нам приедет делегация от методиста города, будет обычный урок, но всё помедленней, чтоб люди успели уловить, что делается. В общем, будем цирк показывать. Эх, жаль время терять!» А мы часто умели делать и решать то, что наши гости – учителя не то что не могли, а даже и не знали, что такое бывает. Да, мы были обычными детьми, позволяли себе всякое, в том числе и прогулы, но математика – это было святое! Инна нас имела как хотела, но право своё заработала знаниями, тяжелейшим самоотверженным трудом, и волей спартанца.
Каждый год с 6-го по 10-й класс шла ротация – одних Инна убирала за тупостью и леностью, других брала после собеседования с пристрастием, попасть к ней в класс, и удержаться до выпуска значило поступить в ВУЗ. Случайностей почти не было. Так и у нас – 28 закончило, и 28 поступило в самые серьёзные технические и математические ВУЗы. И только я один из-за негодных никуда близоруких глаз поступил в МГПИ им. Ленина, то есть в педагогический институт. Впрочем, сожалений об этом нет…

2. Мне опять повезло. После пяти весьма весёлых лет в институте я имел право выбирать район, а в районе и школу, в которой хотел бы работать. Дело было простое – математиков нигде не хватало, ну, мало было таких шизофреников, согласных учить детей. Большинство выпускников, особенно мужеска пола, убегали так быстро, как могли. Я согласился работать в средней школе, и этот процесс учительства затянулся на долгие 17 лет, о чём теперь не жалею.
Разумеется, я выбрал свой район, а в районе выбрал школу на расстоянии одной выкуренной папиросы от дома, то есть пять минут ходьбы. Глуп был, мал и глуп…
Так вот, придя в РОНО (районный отдел народного образования), в кабинет методиста по математике, встречаю Инну Исааковну, которую вполне логично назначили к тому времени методистом Москворецкого района, то бишь поставили учить учителей. А время было – 1977 год. И тогда стало ясно – от судьбы не уйдёшь.
Знаете, что чувствует полудохлая мышь, когда с ней играет полная жизненных сил кошка, то отпуская, то снова набрасываясь? Я вам сейчас расскажу – мышь просто понимает, что жизнь кончена, ей настал по-любому быстрый и искромётный конец. Деться некуда, побыстрее бы… Вспомнились лучшие студенческие годы, перед глазами промелькнула вереница друзей и подруг…
- Я никогда бы не подумала, что станешь учителем, ты же был конченым разгильдяем, удивляюсь, как тебя из института не выперли. – так встретила меня Инна на пороге своего кабинета в РОНО. - Ну да ладно, будем из тебя человека делать.
Способов делать из меня человека Она знала ничуть не меньше, чем когда учила нас в школе. В обычном режиме Она вполне могла позвонить домой, и с моей же мамой подискутировать – дескать, сын у неё такой тупой и ленивый от природы, или это благоприобретённые качества? От ответов на эти важные вопросы зависели способы топтания на мне в ближайшие пару месяцев.
Через три недели после начала учебного года Она первый раз посетила мой урок. Дело было так. Первые 35 минут Инна спокойно восседала на последней парте, наблюдая за моими тяжкими потугами. Потом обратилась к тому, что мельтешило у доски:
- Скажите, Вы уже закрепили новый материал? Дайте, пожалуйста, домашнее задание…
- Весь класс! Одинарные листки на стол, быстро! (Да, это была Она, в полной красе и своём репертуаре. Прошествовав к доске, Инна за минуту написала на ней два варианта самостоятельной работы)
- У вас есть пять минут на эти пять примеров! Головы не поворачивать! Приступили к работе. (Пять минут промелькнули, как один миг – я то знал, как это бывает)
- Сдать работы! Сюда, мне, на последнюю парту! (Прозвенел звонок) - Все свободны!
Когда последний ученик покинул класс, я подошёл к Инне, заканчивающей (!) проверку работ.
- Садись, чего встал, как столб. Вот, ты ходил павлином у доски, рисовал там что-то.
А ты видел, что дети в это время делали? Ничего они не делали! Ты убил 45 минут их жизни, и ничему не научил! 25 единиц, 8 двоек, и 2 тройки! Получи свой труд!
Где конспект урока?! Это не конспект, это отписка, филькина грамота! (Тетрадь с конспектом полетела на пол) И не вороти нос – я пришла к тебе, чтобы ты из ничтожества стал учителем, хорошим учителем, и я сделаю из тебя человека! Тебя поставили учить детей – так учи. А не можешь – пиши заявление, и иди протирай штаны в НИИ. Теперь проводи меня. И вот что - я приду к тебе на урок через месяц, даже заранее предупрежу тебя. Попробуй мне ещё такую профанацию устроить – по доске размажу. А теперь иди, отдыхай, вредитель.
Думал уйти из школы, но не ушёл. Захотел стать достойным звания Её ученика. Она ведь драла меня дольше любого другого в своей замечательной жизни. Тысячи, многие тысячи людей благодарны Инне, чтут её память. По отзывам и отношению ко мне очень разных, многочисленных учеников, старшим из которых уже по 50 лет, могу понять, что Инне удалось сделать и из меня человека, то есть учителя. Сегодня, глядя на молодёжь, не знающую, что такое «геометрия», не умеющую отличать синус от модуля, и считающую 7х8 с помощью калькулятора, думаю – Она была права, а не те дармоеды, кто внедрил у нас в России современную систему под кодовым названием «Не учи, да не учим будешь».
Светлая же память Инне Исааковне, и всем подвижникам, за гроши учивших всех, даже тех, кто никогда и ничего не хотел знать!

12.09.11.