[ksever]

Своего первого «Салавата Юлаева» Панову пришлось делать «на глазок». «Дело в том, что когда Сосланбек Дафаевич Тавасиев закончил монтаж и установку памятника Салавату, посмотреть на это чудо захотели не только десятки тысяч уфимцев. Туристы со всего Советского Союза ради этого приезжали, иностранные делегации считали своим долгом там побывать – огромная конная композиция, в хвосте лошади автомобиль разместить можно, нигде в мире такой нет. – рассказывает Александр Иванович. – А я уже давно «болел» скульптурой, ну, и вылепил копию. Бесконтактным способом – не было у меня никаких его образцов в миниатюре. На заводе об этом узнали, и родилась идея сделать сувенир для приезжающих в Башкирию туристов. Экономисты посчитали – будет выгодно. Но хотелось одобрение Сосланбека Дафаевича получить. Отправили меня к нему. Я приехал, но он уперся: сам буду делать. Большого, мол, сделал, а уж маленького-то как–нибудь. И… не стал. Год прошел – ни звонка, ни письма. А тут юристы заводские, вдруг, говорят: да что вы мучаетесь, раз бесконтактным способом копия сделана, значит, можно. Это, мол, не только наша, советская, но и мировая практика. И в 1973 году завод запустил «Салавата Юлаева» в серию. Делали мы его из авиационного чугуна, и вариаций было множество. С кнутами, помню, намаялись: из чугуна не сделать, слишком «тонкая» в работе деталь, а из проволоки они быстро ломались и отлетали. Так потом просто стали делать без них. Были еще с разными вариантами поводьев. А одного сделали в серебре: в Уфу Индира Ганди приехала, и решено было кем-то наверху, что дарить ей будут именно копию «Салавата Юлаева», как символ города. И не простого - мол, давайте серебряного. Да еще как в сказке: надо к завтрашнему утру. Ага, а где его взять, серебро? На заводе нет, у работников тоже. Бедно же тогда жили, это сейчас легко: пошел в магазин, купил серебряных ложек – вот и решение проблемы. Михаил Алексеевич (Ферин, легендарный послевоенный директор УМПО –авт.) выручил. Уж, не знаю, как он там уговаривал городских нумизматов, а только вечером мне небольшой мешочек серебряных монет привез. Полтинники там были, царские, и наши, 20-х годов. К утру настольная скульптура была готова, вручили Индире Ганди, уехала она с ней в Индию. А как уж там дальше…»
Бронзовой копии тавасиевского «Салавата» (его еще прозвали «зовущим» - по замыслу Сосланбека Дафаевича Юлаев как бы обращается к своему отряду, посланному на усмирение пугачевского казачьего войска, с призывом идти к Пугачеву - рука в замахе, ладонь раскрыта, идите, мол, за мной) серийно на УМПО не делали – то ли посчитали, что слишком затратно, то ли технология не располагала. Но один экземпляр, пробный, у автора сохранился.
И все же, как признается Панов, хотелось ему сделать «своего» Салавата, собственное, так сказать, прочтение. В конце 70-х мечта осуществилась. Он получил авторское свидетельство на новую версию, и она тоже пошла в производство. Вот его, в большом формате, делали и в бронзе.
На фото:
1. - за спиной Панова "выглядывает" авторский вариант "Салавата Юлаева", выполненный в бронзе (в брюхо коня упирается разбитая пушка, этот элемент есть и в "Батыре", не путать).
2. - одна из ранних работ Панова на УМПО. Крошечный бюстик Ленина (чугун, краска) крепился на яшмовой стелле, которая, в свою очередь, крепилась на гранитном постаменте. По стилистике напоминает оформление захоронений вождей революции на Красной площади у стен Кремля в Москве. Выпускался на УМПО в 1970 году, к 100-летию со дня рождения В.И.Ленина. Сам Панов называет его "обкомовский сувенир".
3,4,5 - орехокол "Шурале". Орехокол украшен скульптурной композицией образа героя татарского эпоса "Шурале". Выполнялся в бронзе. Мог использоваться как обычное настольное декоративное украшение. Тираж был небольшой. Как считает Панов, большая часть изготовленной партии была отправлена в Татарстан.