Ранний доакадемический опыт сказался, видимо, и в самом обращении Шубина к медали. Историками косторезного искусства русского Севера давно подмечено, что портретный жанр в нем развивался неотрывно от медальерного искусства. В качестве примера можно привести два рельефа с портретами Екатерины II, перенесенными на костяные пластины с той же самой, что и шубинский, медали Тимофея Иванова. Причем связь эта часто выражалась именно в медалеподобных портретных рельефах, когда из медали заимствовалось не только изображение, но и медальная форма как таковая. Как бы мы ни называли янтарный рельеф — камеей, медальоном или подобием медали, такого рода миниатюрная работа явно выросла на той же почве. Не вправе ли мы, зная теперь о венском медальоне и о предпочтении скульптора в раннем портретном творчестве к барельефным портретам, постепенно оттеснявшимся круглыми формами, наметить общую направленность становления Шубина-портретиста: от миниатюрного рельефа — к барельефу, и от него — к объемной скульптуре?
Венская камея не была единственным обращением Шубина к медали, как не была она и единственным контактом скульптора с искусством глиптики. О том и другом напоминают прежде всего 58 шубинских мраморных декоративных рельефов с портретами русских князей и царей, которые создавались им для Чесменского дворца (ныне они украшают стены Оружейного и Серебряного залов Оружейной палаты Московского Кремля) по медалям, воспроизводящим в своей ретроспективной части серию яшмовых инталий-печатей работы нюрнбержца Иоганна Кристофа Дорша (1676—1732). Отливки этого шубинского цикла в свою очередь были использованы для декора Московского Сената и Петровского дворца в Москве.
Стоит отметить, что сам Шубин не остался в долгу перед медальерным искусством — Карл Леберехт для портрета Екатерины II на лицевой стороне медали 1779 года в честь рождения вел. Кн. Константина Павловича47 воспользовался скорее всего не прямо, а по гравюре И.Ф.Полетниха или М.А.Колпашникова, мраморным бюстом Екатерины II, созданным Шубиным с натуры в 1774 году и принесшим ему звание академика (не сохранился); медаль Леберехта была в свою очередь воспроизведена в редкой гравюре неизвестного художника из бывшей коллекции Кознакова.
И, наконец, последнее: венская камея вписывает имя Шубина в историю глиптики второй половины XVIII века.
От современных ей резчиков Екатерина ждала прежде всего собственных изображений. При жизни ее портретировали почти полтора десятка европейских мастеров, среди которых были Карло Костанци, Антонио и Джованни Пихлеры, Филиппо Рега, Иоганн Ведер, Натаниэл Марчант, Г.Фрей, отец и сын Абрахамы, Ян Рогульский. Присоединим сюда мастеров иностранного происхождения, работавших в России — Пьера Луи Вернье, Иоганна Каспара Егера, Георга Кенига, Карла Леберехта. Подъем национальной школы произойдет только с наступлением XIX века, поэтому из русских имен пока в этот ряд можно ввести лишь Федора Краюхина и Григория Якимова. Всего же европейскими и русскими резчиками было создано не менее 50 резных портретов императрицы. Янтарная камея Федота Шубина займет важное место и в этом длинном списке.
Седло. 18 век. дерево, кожа, кость, резьба, раскрас.