(Из воспоминаний А.Г.)
РОДОМ Я С КУБАНИ
Родился я на Кубани в станице Михайловской. Отец служил в пластунах, мать была иногородняя. Два дела считались до революции почётными на Кубани: хлеборобство и служба Отечеству. Всякая другая работа считалась зазорной. Казак пахал, сеял, собирал урожай, служил в армии. А ремеслом и торговлей занимались не относящиеся к его роду-племени иногородние. Вырос я в семье пластуна казака без коня. Как и большинство казаков, отец мой был неграмотным, но хотел научить читать и писать своих детей. Однажды, когда мне доходил шестой год, отец принёс домой толстую книгу комплект иллюстрированного журнала «Нива». Для меня, казачонка, никогда не видавшего книг, это было целое событие. Книга с картинками потрясла детское воображение.
Я часто ходил к бабушке. Однажды, когда я был ещё совсем маленьким, к её соседу приехали мастера-игрушники и с ними мальчик. В субботу он повёл меня к ним в хату, а там под кроватью лошади, бараны расписные глиняные для базара. Я был поражён красотой игрушек.
В нашем саду пролегало высохшее русло речки с глиняными берегами. Из глины мы, мальчишки, строили башни, подобие нашей церкви. И еще один случай врезался в мою память. Покупных игрушек в бедных семьях не имелось. После дождя из размокшей глины делали казачки себе игрушки. Однажды поссорился я со своим старшим братом и тот в гневе поломал всех моих игрушечных коней. Я заливался горькими слезами.
Не плачь, сынок, утешил меня отец, я тебе слеплю новых.
И слепил всем на удивление великолепного быка. Бык был так хорош, что я чувствовал себя богаче всех. И самому хотелось лепить, но случилось это нескоро.
ГОДЫ УЧЕНИЯ
В 1918 году высшее начальное училище закрылось. В 1918 году я поступил в столярное профтехучилище и там увлёкся лепкой. Тогда же впервые взял в руки кисть, но не живописную, а малярную. Все же малярная кисть была ближе к искусству, чем топор или рубанок. Я белил стены в станице, писал вывески для магазинов и учился рисовать.
Несколько лет я пытался устроиться на учебу, да всё не удавалось. Лишь в 1925 году поступил в Краснодарский художественно-педагогический техникум. Первое время спал на вокзале. Потом нас, шесть человек, поселили в общежитии, в проходной комнате. В техникуме проучился три года. Там преподавали историю искусства, рисунок с натуры, лепку, живопись, акварель. Первым моим педагогом по скульптуре был Михаил Васильевич Ружейников.
Подрабатывал на жизнь кистью расписывал ларьки у частников, писал рекламу, красил заборы.
От приехавшего студента из Москвы я узнал о ВХУТЕИНе московском Высшем художественно-техническом институте на Рождественке. Вернулся в станицу и стал готовиться к вступительным экзаменам Приехал в Москву, не без труда нашёл здание на Рождественке. Рисунок сдал блестяще, физику и математику, как и ожидал, провалил, но в институт меня приняли. На керамический факультет. Учиться было трудно: ни стипендии, ни общежития.
Я обивал пороги биржи труда, сажал деревья в Лефортове, писал декорации в театре В. Э. Мейерхольда, где встречался с В.В. Маяковским.
В институте я сблизился с Владимиром Евграфовичем Татлиным. Он был даровитым живописцем и рисовальщиком, первым иллюстратором произведений Маяковского, одним из смелых архитекторов и создателем интереснейшего летательного аппарата. Он был моим любимым преподавателем.
В 1930 году ВХУТЕИН расформировали. Мне предложили перейти на инженерно-силикатный факультет, но я отказался.
Напрасно, батенька, сказал мне профессор, увлечение лепкой у вас по недоразумению, а в области химии налицо недюжинные способности.
Но не мог я порвать с искусством, не мог уйти от своего учителя Татлина, человека яркого и разностороннего дарования.