[Конкурс ШКОЛА]

Не скажу, что все было черным, ведь начинали учится в сентябре, а заканчивали в мае, т. е. сентябрь-октябрь жить можно было, да и к маю школа нагревалась до нормального состояния. Были и елки на новый год с подарками, и пионерский лагерь «Юный геолог» на берегу Японского моря (Тихий океан), где путевка на месяц стоила 8 рублей и «Зарницы» по окрестным сопкам, поездки на ГОК (Горно-обогатительный комбинат) Восток-2, поселок городского типа, что стоит на месте месторождения, открытого экспедицией наших родителей и прививки бесплатные для всех. И не знали мы, что такое национализм, неравенство, голод. Это уже во взрослом состоянии, приехав на побывку я наблюдала как моя одноклассница разговаривала с дочкой, а та спрашивала ее можно ли взять хлеба, намазать маслом и посыпать хлебом — лакомство для ребенка девяностых (а что делать, если зарплату не дают шесть месяцев).
Уже позже, я начала задумываться над фамилиями своих однокласников и одноклассниц, стараясь угадать, а какая национальность скрывается за буквами, а в то время даже не забивали голову такими вопросами. Не было разделения по религии, национальности, не было социального неравенста. Хотя нет, вру, наверное, было, но как-то прошло мимо меня. Помню, что соседские девчонки жили очень хорошо: еще бы у них отец был завхоз, а мама работала в продуктовом магазине. Сгущенка у них была не роскошью, а нормальным продуктом, как и сметана, тушенка и сливочное масло. Все школьные годы я помню борьбу с серьгами в ушах и часами, а также почему-то кроссовками. На каждом родительском собрании преподаватели умоляли родителей не давать, не покупать и так далее. Следующими были шапки из соболей и норки. Если кто помнит, их называли формовками. Я тоже имела такую шапку, но после 2-3 дней, поносившись с ней как с писанной торбой (в раздевалку их не принимали) перешла на простую вязанную шапочку, ее можно было засунуть в дипломат или в рукав шубы и не морочить себе голову. Дипломат, особая песня. Когда мы были в 8 классе всех обуяла мода на дипломат. Особым шиком считалось иметь этот кожанный чемоданчик и у меня такой был. Не скажу, что очень супер-пупер, но был, а я все облизывалась на мамин, польский, бежевого цвета из удивительно мягкой кожи. Понятно, что администрация школы заботилась не о нас, а сугубо о собственном спокойствии, так как серьги и часы терялись, шапки пропадали и приходилось объясняться с разгневанными родителями. Борьба с сережками продолжалась долго, а в десятом классе, было принято судьбоносное решение об отмене школьной формы и разрешения серег и косметики. На следующий же день наш физик на уроке спросил: дамы, я что-то не понимаю, почему вы без сережек, что закидываются за плечи, почему нет боевого раскраса и мини-юбок? Как-то нам все это было не очень-то и нужно, обошлись и без сережек за плечами и без декольте и оранжевых кофт. Все-таки советская закваска в нас была сильная.

Старое здание школы было не только холодным, но и с удобствами на улице. Первый наш директор, которого мы боялись, как огня, звался Пал Киррилович (извините, снова небольшое отступление: уже в четвертом классе мы писали сочинение по Дубровскому Пушкина. Помните, там был Кирилла Петрович? Ну вот, а кто-то из нас совсем перепутавшись под конец написал Пал Кириллович... причем наша учительница литературы это так прокомментировала, что забыть трудно) так вот возвращаясь к нашему грозному директору... если он застукивал кого-то из мальчишек за курением, отправлял белить ту самую будочку. В результате будочка сверкала белизной, но курильщиков не становилось меньше. Мы так ждали новое здание с теплыми туалетами (ага, размечтались...) а в результате получили трехэтажное здание, а будочка осталась. Правда, директор сменился на директрису, но это опять уже совсем другая история. Главное, бегать по морозцу за 300 метров в эту будочку было совсем не интересно, да еще в сменной обуви, что требовали школьные правила. Вспоминаю Задорнова с его гениальным вопросом: зачем вам дырочки, если вы туда все равно не попадаете?.... а что взять с мелкоты, вроде нас? До сих пор помню, как один раз моя подруга упала на этом желто-зелено-коричневом катке. Объяснять, я думаю, никому, ничего не нужно. Но домой ей пришлось срочно убежать и форму свою стирать. Опять лирическое отступление: 10 лет назад посетила ближайшую железнодорожную станцию Иман-Дальнереченск. Все эти годы там были два здания вокзала, построенные в шестидесятые годы и будочка за 200 метров. Вот как хочешь, так и тащись с багажом и детьми. А тут увидела построенное новое здание вокзала, с иголочки, с мраморным полом, фресками, все сверкает, но ни одного туалета, а пользоваться нужно опять-таки той же старой будочкой за 200 метров. И в довесок, ни одной точки питания ни на вокзале, ни в окрестностях. Типичный маразм по советски. Чтоб уж совсем закончить туалетную тему, воспоминания моей бабушки: как она говорила, здание школы, было зданием бывшей женской гимназии, а, следовательно, туалет только один. А тут совместное обучение мальчиков и девочек. И каждую перемену этот туалет оккупировали старшеклассники мужского пола, не потому что надо, а интересно поиздеваться над другими. Как она вспоминала, бывало забежишь, только только в процессе, а тебя с унитаза буквально стаскивают... ее слова дословно, бежишь весь мокрый. Дело кончилось тем, что вмешались родители и учителя водили классы в туалет на уроках.
Про учебу ничего не могу сказать, даже не могу особо выделить каких-то учителей, что запомнились мне особо. Хотя нет, вру, были такие звездочки на фоне всеобщего мрака. Была учительница литература Светлана Федоровна, жена военного. Лихим ветром ее принесло, так лихим ветром и унесло, запомнилась тем, что ставила с нами пьесы в школьном театре по произведениям Пушкина. Вспоминаю с особой теплотой свою учительницу географии Валентина Яковлевну, как она преподавала!!!! Песня, а не уроки. Не даром была заслуженный учитель РСФСР. До сих пор помню ее высказывание: Кушка — нашей Родины макушка. Или, а вот скажи мне, добрый молодец, (добрый молодец в девятом классе был уже под два метра с усами и басил как мужик, а она рядом стоит маленькая, сухонькая, ему чуть выше пояса), где находится.... дальше неважно. Или как она унимала разговорившихся пацанов в нашем классе: вьюныши, усы обломаете... Я рада, что она жива-здорова, хотя и на пенсии. Подвела я ее круто: всегда шла на пять, география была одним из моих любимых предметов (а как его не любить, если все стены в доме обвешаны картами. Мы даже игру придумали: приходили ко мне девчонки и мы начинали искать разные острова и страны на карте мира. А как меня поразила одна отличница (вроде, неглупая девчонка) попросила ее найти соц.страну на континенте Северной Америки. Бедолага полчаса слонялась по карте — не нашла. Тогда я ей торжестенно объяснила, что в этом регионе соцстран не наблюдается на данный временной период, но, может, в будущем (оптимисты мы были большие). Зато все остальные запомнили это, хочу надеятся до экзаменов точно. А мне на экзамене в восьмом классе попался первый билет. До сих пор помню его вопрос: Освободительное движение шестидесятых на карте мира. И я решив выпендрится, стала отвечать без подготовки, небрежно и, естественно, плохо. Твердая четверка сменила твердую пятерку. Бедная Валентина Яковлевна расстроилась очень и очень.
А как не вспомнить нашу преподавательницу химии, которую мы звали химоза. Вот так, не химичка, как обычно, а именно ХИМОЗА. Как вы думаете, подходит прозвище химичка для женщины высотой 2 метра и по полметра шириной. При всем, при том, она не была толстой, она была большой и боялись мы ее смертельно. Как сейчас помню уроки химии, ее страшные слова: та-а-ак, к доске сейчас пойдет... мы дружно прятались за ящиками с химикатами, что было совсем излишне, так как она обычно вызывала по журналу. Но, благодаря ей, органическую химию я худо-бедно знаю. А потом она ушла в декрет и органическую химию у нас преподавала уже другая дама, которая сразу сказала, что возиться она с нами не собирается: «Вам надо, вы и учите» ее слова. Именно поэтому, органическую химию я не знаю вообще. Опять лирическое отступление: уже после окончания школы, в один из своих нечастых визитов малой Родины, пошли воспоминания и что же я услышала. Наша отличница и тихоня Оксана, (дочь другой учительницы между прочим) оказывается, была наводчицей и с ее помощью из кабинета химиии была сперта огромная фляга технического спирта. Все это прошло мимо меня. Я только вспомнила огромное шебуршание и дикие глаза преп..состава школы. На мой вопрос: почему же я ничего не знаю об этом и об многом, другом мне ответствовали: так всем же было извесно, что тебе это было не интересно. А мне, действительно, было не интересно спиртное, курение и тому подобные вещи. Я всегда была белой вороной в классе благодаря моей маме. Но это опять-таки совсем другая история.