[Бирюза]

По совету Анки открываю тему о мошенничестве в антиквариате. Рассказывайте истории, которые Вы знаете, вдруг это поможет кому либо уберечься от обмана.
-----------------------------------------------------------------------------

Самый первый антикварный магазин на Украине открыли в Ялте на набережной отец и сын Кокаревы. Я с ними учился в акамедии. Их девиз - "Я фуфлом не торгую". Давным-давно Кокарев старший мне рассказал про один случай.
Однажды у них упала картина в тяжёлой раме, а под ней стопкой стояли тарелки Мейсон 18-19 вв. Рама только чуть зацепила стопку, но в каждой тарелке отбила кусок. Так они их и продали битыми, по 50 баксов. Как потом выяснилось, купили их кудесники, которые брали кувшины, другие тарелки и утварь с круглым дном и вставляли на место родного дна неродное, но с клеймом Мейсон. Вставляли дно целиком, да так искусно, что...

[Анна]

Действительно, так интересно услышать всякие "шухер-мухер" народных умельцев от антиквариата!!! Расскажите кто что знает или слышал от кого-то, мне такой темы пока нигде не попадалось.

[DikajaBara]

Три года тишины...

[Митрий]

DikajaBara, это хорошо, что тишина. Не хватало еще создавать банк идей для мошенников.

Удачи! С уважением, Дмитрий.

[DikajaBara]

Митрий, тоже верно...

[PARKAL_2009]

Саш,а рассказывать можно только личные истории,или классику тоже?

[Бирюза]

да всё равно...

[Мойша]

История 1. Как мы получали право публикации.

Как любители и ценители фарфора, большую часть жизни посвящающие непосредственно ему, решили подготовить к публикации ряд статей, излить на бумагу накопленный опыт и знания. Чтобы отразить реальность наиболее полно и объективно, необходим обширный иллюстративный материал, как правило, одна коллекция фарфора не может его полностью обеспечить. Как не крути, приходится обращаться за помощью в музеи: в них, родных, храниться НАШЕ ОБЩЕЕ НАРОДНОЕ ДОСТОЯНИЕ, подчеркиваю, хранится, изучается и систематизируется для последующей передачи будущим поколениям, но никак не находится в собственности! Как оказалось при ближайшем рассмотрении, так думают не все.

Крупные московские и ленинградские музеи без особых хлопот готовы предоставить вещи для фотосъемки с последующей публикацией. Да, условия разнятся, но в общем ситуация достаточна благоприятна – снимайте, изучаете, пишите. Когда мы шли на переговоры об очередной фотосъемке в не слишком успешный, судя по пустым залам (и это в период весенних каникул, когда школьники буквально заполняют музейные залы), и скучнейшей экспозиции, собранной еще в до перестроечное время и пестревшей цитатами В.Ленина и К. Маркса, музей, никаких проблем не предвидели. Как оказалось, напрасно. Кабинет директора, беседуем, - да, интересующие вас предметы музей может предоставить для фотосъемки; конечно, вы идете проторенной дорожкой, никаких новых идей не предлагаете, эти вещи уже публиковали все, кому не лень; у нас в музее есть такая коллекция изразцов - ах, их никто не публиковал, и вы не хотите? - но это для людей тонких и понимающих, вы же не из таких; естественно, право публикации предоставить безвозмездно не может, надо же музею и деньги зарабатывать. Хорошо, мы согласны и не безвозмездно, к сожалению, самая полная подборка фарфора по интересующей нас теме хранится только у них, приходится согласиться. А дальше начинается самое интересное. Что - то мы не поняли - вы , ребята не из издательства? Мы в недоумении: конечно, пишем сами, сами же снимаем, версткой заниматься, благо, есть кому, а уж, чтоб заказ в типографии разместить, Эйнштейном быть не надо, для чего же нам издательство? Тогда звучит коронная фраза: «Когда заключите договор с СОЛИДНЫМ издательством, тогда к нам и приходите, а пока мы с вами сотрудничать не можем (читаете не хотим).» Вот те раз! Эрмитаж и Русский музей вполне устраивает наше членство в многочисленных европейских ассоциациях любителей фарфора, чтобы право съемки и публикации было нам предоставлено, а вот для этого музея мы, видите ли, не солидны. В чем, в их понимании, заключается солидность, мы так и не поняли.

[Мойша]

История 2. Быль о реставрации фарфора и реставраторах.

Точнее, не быль, а страшилка. Жили - были на Москве реставраторы фарфора, и было их очень мало, а точнее не больше десяти. А уж работящих и старательных, и того меньше. И была к ним очередь из желающих полечить свой разбитый фарфор такая, о которой доктору Айболиту и нее мечталось. На казенной работе, казенными же материалами выполнять не казенные заказы было, по словам реставраторов, очень невыгодно. Работали реставраторы медленно, денег за работу брали много – если работать быстро, много денег могут и не заплатить, а так – работа сложная и долгая, позолотить борт блюдца меньше чем за полгода не могли, как говориться, скоро сказка сказывается, да не скоро блюдце делается.
Вот однажды некий хороший человек и говорит: «Объявилась на Москве чудо-реставратор (заметьте, не чудо - юдо), может работать быстро, хорошо и денег берет мало». Для любого дела такая работница хороша, а уж для починки фарфора и подавно! Как и водится, мы мужику тому не сразу поверили, но он показал вещички, которые она поделала. Ну что ж, попытка – не пытка. Принесли на пробу блюдце – сколото было. На удивление, работа пошла споро, и не позднее чем через неделю, блюдце было получено нами обратно в наилучшем виде, скола нет, позолота как родная, о недавней реставрации говорил только химический запах. Денег взяла, смешно сказать, 10 заморских рублей. Еще и объяснила, почему оплата за работу должна быть именно в заморских денежках – что де доченька ее любимая учит язык бусурманский, чтобы поехать за море - окиян за прынцем али королем каким, ну как водится оплачивать те уроки языку неведомого надо такими же денежками! Да нам все равно, хоть такими, хоть сякими. За такую работу меньше чем за 50 мало кто берется, а если говорить о времени, то на выполнение не меньше трех месяцев. Тут мы обрадовались, давай метать все вещи, которые в той или иной мере нуждались в реставрации. И радости нашей не было предела: работа продвигалась быстро, качественно и недорого! И так целый год.

А потом, по неведомым нам причинам, покинула наш чудо - работник казенную работу. Ушла, так сказать, в свободное плавание. Но мы не переживали, хошь - дома работай, хошь - в музее, лишь бы работалось. Первое время работалось, и неплохо, потом понадобился аванс - казенные материалы все закончились, надо свои покупать. Надо – так надо. И нам интересно поскорее готовую работу принять. А поскольку вещей в работе было около двух десятков, то и сумма аванса получилась немаленькой, а точнее четырехзначной. Да и цена на реставрацию каждого отдельно изделия за это время сильно подросла. Ну, заморских денег, для дочки же…

А здесь началось самое интересное. Как в сказке Пушкина «…девять месяцев проходит…», а вещей готовых нету. Все в работе, все сохнет, все доделывается… Ну мы люди наивные, как человеку не верить-то, для дочки же старается.

Так прошло девять(!) месяцев, и о чудо - наконец отдано три предмета, вид которых нас немало поразил. На наш резонный вопрос что это, нам было сказано, что за те копейки, что мы платим, лучше не сделать. А это были уже далеко не те копейки, о которых говорилось в начале сказочки. А вполне себе 350 - 500 тугриков за одну вещицу (почувствуйте разницу). Да и об авансе уже стало забываться за дальностью лет, за кое-что даже двойную оплату захотелось. Не было, дескать, аванса, платите, ироды, и весь сказ.

Мораль сказки: деньги на умных людей мало влияют, а дураков сильно портят. Никогда и никому не платить вперед, несмотря на все сопли, слезы и увещевания. Сделано – оплачено, и никак иначе. К сожалению, устные договоры и пожатия рук мало с кем можно практиковать. Когда дело доходит до дележа купюр иноземных, вся интеллигентность и правильность слетает, как шелуха.

А еще у некоторых мирян есть такое заблуждение, что все старое стоит бешенных миллионов, и надо тех хапуг, которые стали счастливыми обладателями этого сокровища, ободрать как липок, чтобы и нам от этих миллионов обломилось. Ан нет, други, не все то антиквариат, чему более 50 лет. Если вещь 50, 100 или 1000 лет назад не была произведением искусства, то, увы, она им и не стала. Здесь играет роль не время, а талант и мастерство. Глиняный горшок для каши или обычный чугунный утюг за много лет своей жизни так и остались горшком для каши и утюгом, со всеми вытекающими. Так что иногда вещь может не стоит ничего, ее реставрируют просто потому, что любят и ценят, но не купюрами, а для души. Бывает и такое!

Р.S. Мы ни в коем случае не жалуемся, а повествуем в качестве предупреждения другим любителям посуды порцелиновой!

[Мойша]

Дорогой цирк.

Каждый, кто в частном порядке имеет дело с антиквариатом (будь то коллекционер, дилер или галерист), знает, что большинство предметов попадают ему в руки, как правило, имея те или иные следы своего, порой многовекового, бытования. А проще говоря, нуждаются в большей или в меньшей степени в реставрационном вмешательстве. Бывают редкие, счастливые случаи, когда изделие требуется всего-навсего помыть или почистить от «пыли веков». Но, как показывает практика, и этот несложный процесс может в ловких и натруженных руках «профессиональных» реставраторов закончиться, практически, полным уничтожением памятника. Был в моей практике случай, когда пришло мне на ум помыть небольшую золочёную бронзовую фигурку. Пыль въелась в мелкий рельеф довольно основательно, и захотелось удалить её так, чтобы и следа от неё не осталось, и позолота заиграла во всей своей красе. Как на грех, мне только что посоветовали одного молодого, но очень способного реставратора по металлу из одного из крупных московских музеев, которому я и обратился. «Мастер» обещал справиться за три дня и запросил относительно недорого – 150 долларов. Через неделю (!) он пригласил меня принять работу. На верстаке в мастерской сияла, как жар - птица, моя бронзовая композиция. От позолоты не осталось и следа, зато все доступные участки были отполированы до зеркального блеска. Отвечая на мои претензии, возмущённый «художник по металлу» возразил: «Вы же просили помыть? Я и помыл. Я всегда так мою: вымачиваю в кислоте, а потом полирую. Не правильно? А надо было уточнить, что именно Вы имеете в виду под словом «помыть»!». Стало совершенно очевидно, что человек не имеет ни малейшего понятия о том, как надо обращаться со старой бронзой огневого золочения. Бедный музей! Бедные его экспонаты, которые оказались во власти этого слесаря-многостаночника! Денег за свои художества проходимец мне не вернул, но предложил за 700 долларов восстановить золочение. Рисковать предметом и деньгами я больше не рискнул и обратился в проверенное место, где кое-как удалось восстановить более-менее похожий на прежний вид предмета. Всё мероприятие обошлось мне ещё в 500 долларов. Помылись…

Вот о них, о таких хирургах и врачевателях ран и увечий художественных объектов эпох минувших и пойдёт речь…

Для начала определимся с самим термином. Реставрация (от лат. restauratio - восстановление) подразумевает придание внешнего вида с сохранением функциональных характеристик памятнику, максимально приближенное к первоначальному оригинальному состоянию. В этом состоит принципиальное отличие реставрации от ремонта. Ремонт призван привести изделие в пригодное для заложенной изначально функциональной концепции эксплуатации состояние. То есть, грубо говоря, если в голландском кабинете XVII века сломается замок, реставратор либо заменит вышедшую из строя деталь новой, изготовленной по аутентичной для того времени технологии, либо подберёт оригинальный, XVII же века, замок в рабочем состоянии. Ремонтёр же, нисколько не колеблясь, выбросит пришедший в негодность агрегат и с чистой совестью врежет на его место более или менее подходящий по размерам мебельный замок, купленный в ближайшем хозяйственном магазине. По этой причине, любой «слесарь-самоучка без мотора» мнит себя в состоянии браться за любую работу. При этом, поскольку речь идёт о вещах старинных, рекомендуется именно как «реставратор». В самом деле: - Замок не работал? – Не работал…- Дверка не запиралась? – Не запиралась…- Сейчас всё работает и запирается? – Дааа…- Деньги в кассу(его карман)!
Увы, в Отечестве нашем дело частному собирателю приходится иметь, главным образом, с последними. То есть – со слесарями-самоучками. Почему «увы»? Да потому, что, на самом деле, в послевоенное время отечественное направление музейной реставрации достигло значительных успехов, поднялось до высочайшего уровня, что позволило постепенно, шаг за шагом, восстановить в первозданной гармонии разрушенные или полностью утраченные памятники истории и культуры. Особенно наглядно подвиг (не побоюсь этого высокого слова) советских и российских реставраторов можно воочию наблюдать и оценить в императорских и великокняжеских резиденциях под Санкт-Петербургом: Екатерининский дворец в Царском, Петергоф, Гатчина… Возвращённые из небытия шедевры. Десятилетия кропотливого труда десятков и сотен мастеров, имена которых отнюдь не на слуху.
На слуху, зато, имена тех, кто не столько умеет работать руками, сколько имеет некоторую формальную связь с государственными учреждениями культуры. В отличие от настоящих реставраторов, практически «вжившихся в эпоху» и творящих (именно «творящих») нашу художественную историю пусть и заново, но с абсолютно аутентичными, не только технологическими приёмами, но и с мировоззренческим подходом. Господа штатные ремонтёры особенно не заморачиваются такими пустяками, как историческая достоверность и качество выполняемых работ. К огромному сожалению, приходится констатировать ещё и наличие такого субъективного фактора, как завышенная самооценка и довольно странная система координирования себя в окружающей культурной среде горе - реставраторами. Не обладая ни значительными знаниями, ни должными профессиональными навыками, ни достаточным опытом, они, тем не менее, смотрят на окружающую их действительность несколько свысока, считая себя, по Бог весть каким причинам, не столько ремесленниками, сколько художниками-творцами, имеющими право самовыражаться в своих работах как им заблагорассудится.
Дабы не быть голословным, в качестве иллюстрации своих наблюдений я позволю привести себе (в орфографии оригинала) выдержки из переписки по электронной почте с одной дамой, занимавшее в разное время разные посты в крупных столичных отечественных музейных структурах. Была дама и штатным реставратором, и главным хранителем. Продолжает он свой нелёгкий, но такой «нужный» людям труд и сейчас. Правда, в подмосковном, но в достаточно известном музее-заповеднике всё в той же, хлебной, должности.

Каждый, кому доводилось сталкиваться с реставрационными мытарствами, может рассказать огромное количество забавных и совсем даже не забавных историй о том, как потратив часы и дни на объяснение мастеру каждого шага и каждого нюанса планируемых работ для достижения желаемого им, заказчиком, результата, при получении готового изделия становилось очевидным, что все силы потрачены были в пустую. С гордостью представляя готовый продукт, в ответ на недоумённые и возмущённые вопросы клиента «А это что такое? Я же Вам начертил эскиз! Я же показывал аналоги!», «мэтр» невозмутимо отвечает: «А так лучше. Так более выразительно и гораздо более красиво, чем в твоих книжках. Я так вижу этот предмет. Я художник, я лучше тебя, неуча, разбираюсь в том, что с точки зрения искусства правильно!» Вот в этом-то «…я – художник» вся и беда. В реставраторы, как и в «искусствоведы», идут у нас как правило люди, не состоявшиеся в качестве полноценных и настоящих художников, скульпторов, архитекторов и даже простых ремесленников. Если таланта Бог не дал, но именоваться художником очень хочется, то в качестве арены для самоутверждения и удовлетворения претенциозных амбиций вполне подходят сопредельные и непосредственно пересекающиеся с большим Искусством области. Среди них не последнее место занимает область сохранения, консервации и воссоздания памятников истории и культуры.