[anjey]

Чтобы не быть голословным - приведу документ:

"Должностная инструкция главного хранителя фондов.
Должностные обязанности. Обеспечивает сохранность музейных фондов, находящихся в экспозиции музея. Организует учет фондов музея, научное описание (паспортизацию) экспонатов. Обеспечивает фондохранилище необходимым музейным оборудованием. Руководит размещением фондов в хранилище с учетом режима хранения экспонатов музея. Осуществляет контроль за соблюдением режима хранения, а также своевременной и качественной консервацией экспонатов музея. Организует работу по выявлению экспонатов, нуждающихся в реставрации, а также проведение профилактических мер, обеспечивающих сохранность фондов. Разрабатывает мероприятия, направленные на улучшение хранения и учета музейных фондов, совершенствование реставрационных работ. Организует планирование работы хранилища, разработку графиков проведения реставрационных работ, своевременное составление заявок на необходимые материалы и оборудование. Разрабатывает правила и инструкции, определяющие порядок организации учета и хранения фондов, выдачи музейных экспонатов для экспозиций выставок по запросам учреждений и организаций, а также допуска посетителей в фондохранилище. Готовит к публикации каталоги коллекций, обзоры материалов фонда, методические рекомендации. Ведет научно - исследовательскую работу, выступает с лекциями и докладами на совещаниях, конференциях и семинарах музейных работников, проводит консультации. Контролирует соблюдение работниками производственной и трудовой дисциплины, правил охраны труда, техники безопасности и противопожарной защиты. Организует учет и составление установленной отчетности.
Должен знать: постановления Правительства Российской Федерации, определяющие развитие культуры; основы законодательства о культуре; руководящие документы вышестоящих органов по вопросам музейной работы; порядок учета и хранения музейных фондов; технологию реставрации экспонатов; оборудование фондохранилищ; передовой опыт работы отечественных и зарубежных музеев; основы трудового законодательства; правила охраны труда, техники безопасности и противопожарной защиты."


Какие выводы можно сделать из этой инструкции?
Во-первых: организация доступа посетителей в хранилище стоит далеко не на первом месте, но, тем не менее, теоретически должна иметь место.
Во-вторых: хранитель ОБЯЗАН готовить к публикации каталоги коллекций, обзоры материалов фонда. Поэтому странно, что, даже при финансировании со стороны, предложения о сотрудничестве не встречают понимания, потому что
В третьих: хранитель должен вести научно-исследовательскую работу и,
В четвёртых: организовывать учет и составление установленной отчетности.

В качестве оправдания "закрытости" хранителей можно сказать, что, всё же, первые и, на мой взгляд, главные требования к их работе - обеспечивать сохранность музейных фондов.
Что толку описывать предметы, если после этого они будут утрачены?
Что лучше - иметь неопубликованные предметы или опубликованные, но утраченные?
Понятно, что такая точка зрения очень радикальна, но, с точки зрения чиновника (каковыми являются работники государственных музеев) - имеет право на существование.
Ещё раз хотел бы подчеркнуть мысль, что сотрудник частного музея (даже государственного значения) отвечает перед владельцем этого музея. Сотрудник государственного музея отвечает перед государством (в лице прокуратуры в том числе).

[Мойша]

История 1. Как мы получали право публикации.
Как любители и ценители фарфора, большую часть жизни посвящающие непосредственно ему, решили подготовить к публикации ряд статей, излить на бумагу накопленный опыт и знания. Чтобы отразить реальность наиболее полно и объективно, необходим обширный иллюстративный материал, как правило, одна коллекция фарфора не может его полностью обеспечить. Как не крути, приходится обращаться за помощью в музеи: в них, родных, храниться НАШЕ ОБЩЕЕ НАРОДНОЕ ДОСТОЯНИЕ, подчеркиваю, хранится, изучается и систематизируется для последующей передачи будущим поколениям, но никак не находится в собственности! Как оказалось при ближайшем рассмотрении, так думают не все.
Крупные московские и ленинградские музеи без особых хлопот готовы предоставить вещи для фотосъемки с последующей публикацией. Да, условия разнятся, но в общем ситуация достаточна благоприятна – снимайте, изучаете, пишите. Когда мы шли на переговоры об очередной фотосъемке в не слишком успешный, судя по пустым залам (и это в период весенних каникул, когда школьники буквально заполняют музейные залы), и скучнейшей экспозиции, собранной еще в до перестроечное время и пестревшей цитатами В.Ленина и К. Маркса, музей, никаких проблем не предвидели. Как оказалось, напрасно. Кабинет директора, беседуем, - да, интересующие вас предметы музей может предоставить для фотосъемки; конечно, вы идете проторенной дорожкой, никаких новых идей не предлагаете, эти вещи уже публиковали все, кому не лень; у нас в музее есть такая коллекция изразцов - ах, их никто не публиковал, и вы не хотите? - но это для людей тонких и понимающих, вы же не из таких; естественно, право публикации предоставить безвозмездно не может, надо же музею и деньги зарабатывать. Хорошо, мы согласны и не безвозмездно, к сожалению, самая полная подборка фарфора по интересующей нас теме хранится только у них, приходится согласиться. А дальше начинается самое интересное. Что - то мы не поняли - вы , ребята не из издательства? Мы в недоумении: конечно, пишем сами, сами же снимаем, версткой заниматься, благо, есть кому, а уж, чтоб заказ в типографии разместить, Эйнштейном быть не надо, для чего же нам издательство? Тогда звучит коронная фраза: «Когда заключите договор с СОЛИДНЫМ издательством, тогда к нам и приходите, а пока мы с вами сотрудничать не можем (читаете не хотим).» Вот те раз! Эрмитаж и Русский музей вполне устраивает наше членство в многочисленных европейских ассоциациях любителей фарфора, чтобы право съемки и публикации было нам предоставлено, а вот для этого музея мы, видите ли, не солидны. В чем, в их понимании, заключается солидность, мы так и не поняли.
Приводим дословный ответ музея :" ... Уважаемая Мария!
Я говорила с коллегами из тех музеев, о которых вы упоминали, поняла, что все еще в подвешенном рабочем состоянии.
Думаю, что и мы с вами будем в таком состоянии. Представляется. что через месяц-полтора съемок пока не будет. Пока вы действительно не найдете солидного издателя. Я еще раз говорила с директором, он настроен работать с серьезными партнерами. Так что извините, пока мы не готовы предоставить вам для съемок всю коллекцию.
Н.Н. ..."
История 2. Быль о реставрации фарфора и реставраторах.
Точнее, не быль, а страшилка. Жили - были на Москве реставраторы фарфора, и было их очень мало, а точнее не больше десяти. А уж работящих и старательных, и того меньше. И была к ним очередь из желающих полечить свой разбитый фарфор такая, о которой доктору Айболиту и нее мечталось. На казенной работе, казенными же материалами выполнять не казенные заказы было, по словам реставраторов, очень невыгодно. Работали реставраторы медленно, денег за работу брали много – если работать быстро, много денег могут и не заплатить, а так – работа сложная и долгая, позолотить борт блюдца меньше чем за полгода не могли, как говориться, скоро сказка сказывается, да не скоро блюдце делается.
Вот однажды некий хороший человек и говорит: «Объявилась на Москве чудо-реставратор (заметьте, не чудо - юдо), может работать быстро, хорошо и денег берет мало». Для любого дела такая работница хороша, а уж для починки фарфора и подавно! Как и водится, мы мужику тому не сразу поверили, но он показал вещички, которые она поделала. Ну что ж, попытка – не пытка. Принесли на пробу блюдце – сколото было. На удивление, работа пошла споро, и не позднее чем через неделю, блюдце было получено нами обратно в наилучшем виде, скола нет, позолота как родная, о недавней реставрации говорил только химический запах. Денег взяла, смешно сказать, 10 заморских рублей. Еще и объяснила, почему оплата за работу должна быть именно в заморских денежках – что де доченька ее любимая учит язык бусурманский, чтобы поехать за море - окиян за прынцем али королем каким, ну как водится оплачивать те уроки языку неведомого надо такими же денежками! Да нам все равно, хоть такими, хоть сякими. За такую работу меньше чем за 50 мало кто берется, а если говорить о времени, то на выполнение не меньше трех месяцев. Тут мы обрадовались, давай метать все вещи, которые в той или иной мере нуждались в реставрации. И радости нашей не было предела: работа продвигалась быстро, качественно и недорого! И так целый год.
А потом, по неведомым нам причинам, покинула наш чудо - работник казенную работу. Ушла, так сказать, в свободное плавание. Но мы не переживали, хошь - дома работай, хошь - в музее, лишь бы работалось. Первое время работалось, и неплохо, потом понадобился аванс - казенные материалы все закончились, надо свои покупать. Надо – так надо. И нам интересно поскорее готовую работу принять. А поскольку вещей в работе было около двух десятков, то и сумма аванса получилась немаленькой, а точнее четырехзначной. Да и цена на реставрацию каждого отдельно изделия за это время сильно подросла. Ну, заморских денег, для дочки же…
А здесь началось самое интересное. Как в сказке Пушкина «…девять месяцев проходит…», а вещей готовых нету. Все в работе, все сохнет, все доделывается… Ну мы люди наивные, как человеку не верить-то, для дочки же старается. Так прошло девять(!) месяцев, и о чудо - наконец отдано три предмета, вид которых нас немало поразил. На наш резонный вопрос что это, нам было сказано, что за те копейки, что мы платим, лучше не сделать. А это были уже далеко не те копейки, о которых говорилось в начале сказочки. А вполне себе 350 - 500 тугриков за одну вещицу (почувствуйте разницу). Да и об авансе уже стало забываться за дальностью лет, за кое-что даже двойную оплату захотелось. Не было, дескать, аванса, платите, ироды, и весь сказ.
Мораль сказки: деньги на умных людей мало влияют, а дураков сильно портят. Никогда и никому не платить вперед, несмотря на все сопли, слезы и увещевания. Сделано – оплачено, и никак иначе. К сожалению, устные договоры и пожатия рук мало с кем можно практиковать. Когда дело доходит до дележа купюр иноземных, вся интеллигентность и правильность слетает, как шелуха.
А еще у некоторых мирян есть такое заблуждение, что все старое стоит бешенных миллионов, и надо тех хапуг, которые стали счастливыми обладателями этого сокровища, ободрать как липок, чтобы и нам от этих миллионов обломилось. Ан нет, други, не все то антиквариат, чему более 50 лет. Если вещь 50, 100 или 1000 лет назад не была произведением искусства, то, увы, она им и не стала. Здесь играет роль не время, а талант и мастерство. Глиняный горшок для каши или обычный чугунный утюг за много лет своей жизни так и остались горшком для каши и утюгом, со всеми вытекающими. Так что иногда вещь может не стоит ничего, ее реставрируют просто потому, что любят и ценят, но не купюрами, а для души. Бывает и такое!
Р.S. Мы ни в коем случае не жалуемся, а повествуем в качестве предупреждения другим любителям посуды порцелиновой!
Дорогой цирк.
Каждый, кто в частном порядке имеет дело с антиквариатом (будь то коллекционер, дилер или галерист), знает, что большинство предметов попадают ему в руки, как правило, имея те или иные следы своего, порой многовекового, бытования. А проще говоря, нуждаются в большей или в меньшей степени в реставрационном вмешательстве. Бывают редкие, счастливые случаи, когда изделие требуется всего-навсего помыть или почистить от «пыли веков». Но, как показывает практика, и этот несложный процесс может в ловких и натруженных руках «профессиональных» реставраторов закончиться, практически, полным уничтожением памятника. Был в моей практике случай, когда пришло мне на ум помыть небольшую золочёную бронзовую фигурку. Пыль въелась в мелкий рельеф довольно основательно, и захотелось удалить её так, чтобы и следа от неё не осталось, и позолота заиграла во всей своей красе. Как на грех, мне только что посоветовали одного молодого, но очень способного реставратора по металлу из одного из крупных московских музеев, которому я и обратился. «Мастер» обещал справиться за три дня и запросил относительно недорого – 150 долларов. Через неделю (!) он пригласил меня принять работу. На верстаке в мастерской сияла, как жар - птица, моя бронзовая композиция. От позолоты не осталось и следа, зато все доступные участки были отполированы до зеркального блеска. Отвечая на мои претензии, возмущённый «художник по металлу» возразил: «Вы же просили помыть? Я и помыл. Я всегда так мою: вымачиваю в кислоте, а потом полирую. Не правильно? А надо было уточнить, что именно Вы имеете в виду под словом «помыть»!». Стало совершенно очевидно, что человек не имеет ни малейшего понятия о том, как надо обращаться со старой бронзой огневого золочения. Бедный музей! Бедные его экспонаты, которые оказались во власти этого слесаря-многостаночника! Денег за свои художества проходимец мне не вернул, но предложил за 700 долларов восстановить золочение.

[Мойша]

Рисковать предметом и деньгами я больше не рискнул и обратился в проверенное место, где кое-как удалось восстановить более-менее похожий на прежний вид предмета. Всё мероприятие обошлось мне ещё в 500 долларов. Помылись…
Вот о них, о таких хирургах и врачевателях ран и увечий художественных объектов эпох минувших и пойдёт речь…Для начала определимся с самим термином. Реставрация (от лат. restauratio - восстановление) подразумевает придание внешнего вида с сохранением функциональных характеристик памятнику, максимально приближенное к первоначальному оригинальному состоянию. В этом состоит принципиальное отличие реставрации от ремонта. Ремонт призван привести изделие в пригодное для заложенной изначально функциональной концепции эксплуатации состояние. То есть, грубо говоря, если в голландском кабинете XVII века сломается замок, реставратор либо заменит вышедшую из строя деталь новой, изготовленной по аутентичной для того времени технологии, либо подберёт оригинальный, XVII же века, замок в рабочем состоянии. Ремонтёр же, нисколько не колеблясь, выбросит пришедший в негодность агрегат и с чистой совестью врежет на его место более или менее подходящий по размерам мебельный замок, купленный в ближайшем хозяйственном магазине. По этой причине, любой «слесарь-самоучка без мотора» мнит себя в состоянии браться за любую работу. При этом, поскольку речь идёт о вещах старинных, рекомендуется именно как «реставратор». В самом деле: - Замок не работал? – Не работал…- Дверка не запиралась? – Не запиралась…- Сейчас всё работает и запирается? – Дааа…- Деньги в кассу(его карман)!
Увы, в Отечестве нашем дело частному собирателю приходится иметь, главным образом, с последними. То есть – со слесарями-самоучками. Почему «увы»? Да потому, что, на самом деле, в послевоенное время отечественное направление музейной реставрации достигло значительных успехов, поднялось до высочайшего уровня, что позволило постепенно, шаг за шагом, восстановить в первозданной гармонии разрушенные или полностью утраченные памятники истории и культуры. Особенно наглядно подвиг (не побоюсь этого высокого слова) советских и российских реставраторов можно воочию наблюдать и оценить в императорских и великокняжеских резиденциях под Санкт-Петербургом: Екатерининский дворец в Царском, Петергоф, Гатчина… Возвращённые из небытия шедевры. Десятилетия кропотливого труда десятков и сотен мастеров, имена которых отнюдь не на слуху.
На слуху, зато, имена тех, кто не столько умеет работать руками, сколько имеет некоторую формальную связь с государственными учреждениями культуры. В отличие от настоящих реставраторов, практически «вжившихся в эпоху» и творящих (именно «творящих») нашу художественную историю пусть и заново, но с абсолютно аутентичными, не только технологическими приёмами, но и с мировоззренческим подходом. Господа штатные ремонтёры особенно не заморачиваются такими пустяками, как историческая достоверность и качество выполняемых работ. К огромному сожалению, приходится констатировать ещё и наличие такого субъективного фактора, как завышенная самооценка и довольно странная система координирования себя в окружающей культурной среде горе - реставраторами. Не обладая ни значительными знаниями, ни должными профессиональными навыками, ни достаточным опытом, они, тем не менее, смотрят на окружающую их действительность несколько свысока, считая себя, по Бог весть каким причинам, не столько ремесленниками, сколько художниками-творцами, имеющими право самовыражаться в своих работах как им заблагорассудится.
Дабы не быть голословным, в качестве иллюстрации своих наблюдений я позволю привести себе (в орфографии оригинала) выдержки из переписки по электронной почте с одной дамой, занимавшее в разное время разные посты в крупных столичных отечественных музейных структурах. Была дама и штатным реставратором, и главным хранителем. Продолжает он свой нелёгкий, но такой «нужный» людям труд и сейчас. Правда, в подмосковном, но в достаточно известном музее-заповеднике всё в той же, хлебной, должности.

Каждый, кому доводилось сталкиваться с реставрационными мытарствами, может рассказать огромное количество забавных и совсем даже не забавных историй о том, как потратив часы и дни на объяснение мастеру каждого шага и каждого нюанса планируемых работ для достижения желаемого им, заказчиком, результата, при получении готового изделия становилось очевидным, что все силы потрачены были в пустую. С гордостью представляя готовый продукт, в ответ на недоумённые и возмущённые вопросы клиента «А это что такое? Я же Вам начертил эскиз! Я же показывал аналоги!», «мэтр» невозмутимо отвечает: «А так лучше. Так более выразительно и гораздо более красиво, чем в твоих книжках. Я так вижу этот предмет. Я художник, я лучше тебя, неуча, разбираюсь в том, что с точки зрения искусства правильно!» Вот в этом-то «…я – художник» вся и беда. В реставраторы, как и в «искусствоведы», идут у нас как правило люди, не состоявшиеся в качестве полноценных и настоящих художников, скульпторов, архитекторов и даже простых ремесленников. Если таланта Бог не дал, но именоваться художником очень хочется, то в качестве арены для самоутверждения и удовлетворения претенциозных амбиций вполне подходят сопредельные и непосредственно пересекающиеся с большим Искусством области. Среди них не последнее место занимает область сохранения, консервации и воссоздания памятников истории и культуры.
Работа в государственных музейных хранилищах имеет много плюсов для ушлого человека. Тут и производственные помещения, и мастерские с оборудованием, тут и возможность доступа к оригинальным предметам, если работа требует точного копирования утраченных элементов, увидеть и скопировать которые можно только на музейных экспонатах. Вот тут возникает, правда, довольно щекотливая ситуация. Музейные фонды предназначены для хранения объектов культуры, а не для коммерческой их эксплуатации. От музейных работников можно слышать много интересного о том, насколько строго обстоят дела с доступом к единицам хранения. Чуть ли не под видеокамеры, в присутствии милиционера и при наличии допуска от дирекции. Ни-ни, чтобы кто-то смог просто так трогать экспонат руками! Это же памятники! Однако, вот что можно узнать о порядке хранения нашего культурного наследия из одного из писем нашей учёной дамы:

«…И на формы было взято 30тыс.туб,а не 45.Т.к.одна форма стоит 15тыс,а форм снималось две…
…По поводу ручки для чашки со стеклянным дном,*** было сказано,что если у него есть возможность договориться по поводу аналога, пусть договаривается. На что *** отказался...Пожалуйста, можно договориться с Эрмитажниками о снятии форм, но опять-таки, это будет стоить дополнительной суммы для снятия формы другим человеком.»
Вот так, господа, всего за 15 тыс. рублей для вас услужливые люди снимут слепки с эрмитажных экспонатов. Получит ли экспонат в процессе снятия форм какие-либо повреждения красочного слоя или позолоты, господ, допущенных до хранения нашего национального состояния, не волнует. Их волнуют цифры: 15, 30, 45 тысяч… Обратите внимание, услуги и расценки на услуги определяются не заказчиком, а исполнителем. Как легко торговать тем, что тебе не принадлежит, и даже касаться чего ты не имеешь права! А кто узнает? Никто, увы, так и не узнал бы, не напиши дама, по дремучей глупости своей, письмо.

[Мойша]

Может возникнуть вопрос: а почему же не обратиться к другим, в профессиональном плане более подготовленным и не настолько алчным, имеющим какие-то понятия о совести и морали, людям? Ответ достаточно прост: их либо просто-напросто нет, либо они в силу вполне объективных причин недоступны для частного лица. Как правило, специалисты высокого уровня загружены своей плановой работой до такой степени, что у них просто физически не остаётся времени для выполнения частных заказов. Зато целая когорта штатных музейных реставраторов практически болтается без дела, не утруждая себя особо заботами о вверенных им для сохранения и консервации объектах, но охотно принимая заказы на стороне. Собственно, большого греха в том, что штатный музейный реставратор подрабатывает в свободное от основной работы время на частных клиентах, нет. Официальные расценки на реставрационные работы не очень велики, зарплаты работников культуры достаточно скромны. Проблема заключается в другом. Несмотря на не очень блестящее материальное официальное вознаграждение за свои труды, мало кому из мастеров приходит в голову пуститься в самостоятельное плавание по волнам малого бизнеса. Причин много и все очень весомые. Во-первых, так исторически сложилось, что к человеку, работающему под вывеской государственного учреждения, доверия больше. Они, госслужащие, дескать, аттестованные и специально обученные профессионалы, работающие с предметами музейного уровня. Что они с этими предметами делают и каково качество производимых ими работ, мы, правда, судить не можем. Раньше, при советской власти, проводились, по крайней мере, регулярные выставки работ реставраторов, на которых можно было воочию оценить уровень и качество проведённого вмешательства. Честно говоря, и в те годы многие предметы на этих выставках производили впечатление не «спасённых шедевров», а «навеки убитых» памятников культуры. До сих пор у меня перед глазами стоят ампирные чашки со странными золочёными загогулинами вместо ручек и весёлым, жизнерадостным блеском свежей позолоты на туловах. В описании можно было прочесть и о применённых реставрационных материалах: «…эпоксидная смола, сусальное золото». Зная о замечательных свойствах эпоксидной смолы, которые хороши для любых ремонтных работ, но совершенно неуместны при реставрации антикварного фарфора, нетрудно представить себе все необратимые последствия такого вмешательства в памятник. Таков был уровень музейной реставрации двадцать-тридцать лет назад. Да, не было методик и материалов, не было доступа к зарубежному опыту, не было школы. Но сейчас? Увы, прогресс и эволюция обошли эту область стороной. Говорить о наличии российской школы реставрации не приходится. Талантливые мастера есть, а школы нет. Применяемые материалы по-прежнему принадлежат к предыдущим поколениям, из-за высокой стоимости современных. Частный заказчик порой готов оплатить дорогостоящие современные составы, но вот беда – реставратор не готов с ними работать. А если даже и освоит технологию, то соблазн обмануть клиета, подменить суперсовременный материал дешёвым заменителем настолько силён, что перевешивает все аргументы здравого смысла, подсказывающие очевидную вещь: обман будет рано или поздно обнаружен и за него придётся отвечать. Вот тут-то на руку самозваным врачевателям старины опять приходит вывеска государственной конторы. Если что, всегда можно поднять крик до небес, что воротилы чёрного рынка запугивают и угрожают честному и бескорыстному служителю муз, взявшемуся им помочь не мзды ради, а только из любви к искусству! Угадайте с трёх раз – на чьей стороне будут правоохранительные и судебные органы? Тем более, что сами процессы договора о характере и масштабе предполагаемых работ и его оплате, передача предметов и необходимых реставрационных материалов, сама оплата – происходят без какого-либо юридического оформления, на честном слове и на доверии, которого в массе своей горе - исполнители не заслуживают.

Во-вторых, содержание мастерской со всеми вытекающими отсюда накладными расходами – удовольствие не из дешёвых. Гораздо проще и приятней использовать служебные помещения: и дома порядок, и за электричество, воду, площади и оборудование – бюджет заплатит. А накладные расходы неизбежно ведут к удорожанию работ, стоимость которых и так поднята тружениками реставрационного фронта до таких высот, что дальше ехать уже некуда.
«…После того, как мне был выдан аванс в конце мая в сумме 2тыс.дол.,…»
Вот такие суммы фигурируют в прайс-листах. И довольствоваться после столь обильных гонораров более скромным вознаграждением за свой труд? Нет уж, лучше вообще тогда ничего не делать! И не делают. Мало кто из музейных работников, уволившись со службы, продолжает заниматься оказанием реставрационных услуг населению. Хлопотно за свой счёт и на свой страх и риск.
Ситуация с вакуумом юридического сопровождения очень устраивает господ шабашников. И совершенно не устраивает заказчиков. Но…Но попробуйте предложить кому-нибудь из реставраторов составить договор и оформить его у юриста. «Что? Зачем мне эта канитель? Вы что, мне не доверяете? Да никто, никогда у меня ничего подобного не требовал! Не нравится – ищите другого!» Другой произнесёт тот же текс. Корпоративный заговор. И, поскольку ситуация безвыходная, оказывается клиент в заложниках. Теперь с ним можно делать всё, что заблагорассудиться: обращаться как с холуём, ничтожным просителем, шантажировать, угрожать, просто скандалить (есть люди, для которых вечный перманентный скандал – образ жизни, они и за работу-то берутся, очевидно, только лишь для того, чтобы успешно довести дело до скандала и наслаждаться, плескаясь в мутных волнах грязи)… Можно вернуть кое-как халтурно подлатанный предмет (хорошо ещё, если не безнадёжно погубленный) и потребовать оплаты, как за работу высшего разряда. Можно в процессе поднять цену, ссылаясь на что угодно, на любые , пусть даже самые абсурдные, обстоятельства.

«…И уж если на то пошло, цена на франц.сахарницу не 350,а 400…»
Можно отказаться переделывать халтуру и потребовать дополнительных ассигнований на работы по устранению брака.
«…В данный момент из ваших вещей сахарница ИФЗ, чашка, как вы называете французская сахарница и два блюдца. За одно блюдце и чашку заплачено, они переделываются.»
Если клиент заартачится, можно не возвращать вещь до тех пор, пока не заплатит и только на определённых условиях его, клиента, капитуляции: где, когда, за сколько и при каких обстоятельствах, решать не ему.
«…Видите ли ***,никто не отказывается вернуть вам ваши вещи… ,но при этом не учитывается ни сумма, ни возврат вам этих вещей, да какие деньги - это же для вас мелочи…»
Согласен, трудно пробираться в потоке сознания автора этих строк, грамотность которой находится на том же уровне, что и её профессионализм. Но смысл приблизительно таков: «Да отдам я вам ваши побрякушки! После того, как вы мне ещё раз заплатите. Ну что вы, как дети малые? Для вас же, грязных спекулянтов, тысячи долларов – не деньги. Упёрлись они, понимаешь…»
«…приходилось выслушивать с его стороны угрозы по телефону,когда как ему казалось не вовремя были сделаны или не сделаны вещи которые ему были нужны, срочнно после неудачи с его Австрийским золотом, эти вещи пришлось переделывать. Если учесть, что чашка кобальт. переделывется не из-за плохой работы, а извините, из-за дурости ***…»
«…Говорю еще раз, кода теперь удаляться доделки и тонировки с сахарницы ИФЗ формы для которой У ВАС. Окончательно высохнет золото внутри чашки Гарднера, которую приносили для восполнения ручки и золочения бортика, а теперь вам захотелось ее вызолотить изнутри,да так, чтоб горело!а это не совпадает с авторскими задумками и стоит совсем работка по-другому,нуда ладно!И пройдет проверка на усадку лака на кобальтовом блюдечке,надеюсь *** ничего там больше химичить не будет?Для повторного осквернения моего имени в Питере?Блюдце марколини давно уже готово,осталось высохнутб лаку на бокале или как вы его называете сахарницы французского производства.И отдам в присутствии владельца сафроновских вещей,при этом получив расписку,что все вещи у вас.И верну 500 долларовпри условии,что вы принесете чашку со стекл.дном для удаления доделки!»
Вот такой стиль общения с клиентом…Претензии, шантаж, угрозы, условия, счёты-перерасчёты.
А куда он денется? Попробует забрать своё имущество силой? А бумаг-то нет! Значит – получится с его стороны чистый бандитизм, статья УК. А у «художника», если что, будет-таки расписочка! И всё чисто. Цирк продолжается! Очень дорогой цирк…

[Мойша]

История 3. Всякое-разное-интересное.
Помимо вышеупомянутых историй, случается еще много всякого по мелочи. Ну, к примеру, покупка вещи в одном из крупных венских антикварных магазинов происходила так. Присмотрели один из предметов, вроде хочется купить, но цена великовата. Предлагаем свою цену, процентов на двадцать ниже, чем указанная в прайсе. Владелица магазина обещает связаться с хозяином вещи, предлагает вернуться обратно через час. А через час нас ждет маленькое представление. Мы возвращаемся, мило беседуем с хозяйкой магазина, приглашает нас в рабочий кабинет. После пары минут разговора нам озвучивают, что скидку сделать не могут, при этом явно видно , что наша собеседница чего-то ждет и уже начинает немного нервничать. Выходит из кабинета, возвращается, раздается телефонный звонок, говорит пару минут по телефону, кладет трубку. И радостно нам сообщает, что только что ей звонили итальянцы, они интересуются тем же предметом, что и мы, но если мы поторопимся, то вещь достанется нам. Ну что же, итальянцы, так итальянцы, - говорим мы. – пусть эта прекрасная вещь достается им, а мы хотим ее, но со скидкой. Хозяйка в замешательстве, от нас явно ожидала не такой реакции на это маленькое шоу.
Идем к выходу, уже у двери нас догоняет хозяйка со словами, что так и быть, нам, как хорошим клиентам, она готова предоставить скидку, причем скидка в итоге именно та, о которой мы просили изначально.
И таких разводилок, по-настоящему, очень и очень много. Так что единственный совет – друзья, будьте бдительными! Антикварный бизнес такой же бизнес, как и любой другой. Да, у него своя специфика, предметы искусства содержат в себе все то лучшее, что может создать талант человека.
Так вот и изучайте эту кладезь таланта, интересуйтесь, читайте, ходите в музеи, получайте удовольствие от этих самых талантов, воплощенных в чем-либо! А вот при покупке вещей надо руководствоваться в основном здравым смыслом.

История 4. Игры, в которые играют…
Всё, что связано с коллекционированием предметов искусства, можно, так или иначе, назвать игрой. Процессы поиска и приобретения предметов сопряжены с большим количеством приключений, порой авантюрного характера, которые могут дать (и неоднократно уже давали) обильный материал для остросюжетных произведений литературы и кино. Да и само вложение денег в художественные объекты – сродни покупке акций и биржевой игре. Мало кто может предсказать, как изменится ценообразование на ту или иную категорию антиквариата в краткосрочной перспективе. С долгосрочной (от 50 лет и далее) перспективой, всё более или менее ясно: цены, в конце концов, будут выше, чем на момент покупки. Но, мало кто может позволить себе роскошь удовлетвориться таким очевидным прогнозом и не беспокоиться о своих вложениях, порой весьма солидных. Ликвидность коллекционных активов крайне важный аспект как для фанатичного собирателя, так и для арт-дилера. И оба они с волнением следят за торговыми площадками, на которых, главным образом, и формируется цена на произведения искусства – за аукционными торгами.
Аукционы, несмотря на многие общие черты с валютными и товарно-сырьевыми биржами, имеют ряд своих характерных особенностей, сообщающих им наряду с сухой прагматикой финансового института, некоторую эффектность спортивного зрелища в соединении с определённым драматизмом, присущим игорным заведениям. Да, по многим признакам, аукцион – это азартная игра. И как любая азартная игра, он строится на эксплуатации самых примитивных, порой низменных, сторон человеческой натуры: алчности, зависти, потребности самоутверждения и доминирования, хищнических инстинктах. Как любая азартная игра, аукцион подобен наркотику, развивая устойчивую зависимость не столько от процесса коллекционирования, которому он как бы должен способствовать, сколько от самого процесса торгов, который вызывает у его участников бешеный выброс эндорфинов, адреналинов и прочих гормонов, имеющий следствием определённые изменения сознания: от эйфории до депрессии.
Нельзя, однако, отрицать наличия в аукционной жизни и здорового спортивного начала. Ведь, в конце концов, главной целью участника является не нажива в чистом денежном выражении, и главным призом в изнуряющей борьбе становится для него не мешок с деньгами, а предмет коллекционного вожделения, вызывающий, порой, у людей несведущих лишь саркастические улыбки и характерные жесты пальцем у виска. Но это, увы, лишь ложка мёда в бочке дёгтя.
Поскольку речь всё-таки идёт о деньгах, и даже об очень больших деньгах, все лирические и романтические мотивы выполняют лишь роль нарядной вывески. Глубинные же механизмы аукционной деятельности выглядят довольно непривлекательно. У всех сторон процесса – от участников до устроителей – есть огромное количество способов и уловок для разного рода махинаций и афёр, призванных принести совсем не спортивными, более того – не всегда законными, способами желаемый профит их инициатору.
Сам заявленный принцип аукционной торговли: предмет торгов достаётся в честной борьбе сильнейшему и настойчивейшему участнику, на поверку не имеет ничего общего с реальным положением вещей. Есть приёмы, позволяющие заинтересованному лицу приобрести желаемый предмет практически по стартовой цене. А как же устроители? – спросите вы. – Ведь для них, чем выше конечная цена, тем больше прибыль? А прибыль, господа, как известно, бывает двух видов: белая и чёрная. В последнем случае почти официальное её название у нас в России – «чёрный нал». А теперь попробуем решить простую задачку!
Предмет при нижней цене эстимейта в 1000 евро продаётся в результате сумасшедших торгов за 3000. Что имеет устроитель? Устроитель имеет выплаты комитенту от продажной цены и полное обложение всеми видами налогов доставшейся ему в качестве комиссионного вознаграждения суммы. Допустим, после всех удержаний и расчётов, она составляет 300 евро.
Другой вариант. Тот же предмет, при том же эстимейте, продаётся за 1200 евро. Почему? Да мало ли…Ведущий «не увидел» руку торгующего, с торгующим по телефону – связь вдруг прервалась на самом интересном месте, про заочную ставку третьего торгующего забыли или потеряли её…Что в этом случае имеет устроитель? Правильно – все выплаты исходя из цены 1200 евро. Чистой прибыли, допустим, 50 евро. И всё это выглядело бы на первый взгляд безумно глупо с его, устроителя, стороны, если бы покупатель не выплатил ему некоторое время спустя некую сумму наличными. Предположим – 800 евро.
Теперь считаем. Первый вариант: чистая прибыль устроителя – 300 евро. Второй – 850. В первом варианте покупатель вынул из кармана 3000, во втором – 2000. Все довольны, все в барышах. Есть, правда, и проигравшие: второй претендент на вещь и сам владелец вещи, но они в этом раскладе никого не интересуют. Вопросы есть? Вам кажется, что такие истории – плод больной фантазии автора, большого любителя конспирологии? Так вот вам пример из собственной практики…

Расскажу об одном из первых опытов участия в торгах на зарубежных аукционах.
Выбор сделан, лоты отобраны, определена и наиболее приемлемая для покупки цена. Планирую поучаствовать в торгах лично, но разница между временем прилета и началом торгов весьма невелика, всякое бывает в графике движения воздушных судов. Вплоть до многочасовых задержек рейса. Ну что же, есть способ избежать риска и нервотрёпки – заочная ставка. Ставка сделана, письменное подтверждение получено (обратите внимание на этот момент).
Рейс в славный город Амстердам прибывает вовремя. Беру такси и лечу в аукционный дом, к слову сказать, не маленький и захудалый, а крупный и всемирно известный. Торги в самом разгаре, но до вожделенных мною предметов очередь еще не дошла. Ага, вот и первый лот - пара ваз. Их было решено купить, во что бы то ни стало. Цена начинается с нижней границы эстимейта, из зала торгуются отчаянно, но мою ставку перебить никому не удалось. Победа! Жду следующего интересного мне лота: часть чайно-кофейного сервиза начала 19 века с чудесно написанными миниатюрами. А вот и он! О чудо, при эстимейте в 5000-7000 европейских рублей, торги за него начинаются с 2500! Несколько шагов, цена замирает на 3500 и дальше уже не поднимается. Поскольку моя заочная ставка составляла почти две начальных цены, расцениваю данные торги как полную и бесповоротную победу и радостно иду оплачивать и получать вожделенные раритеты.
И тут начинается самое интересное. Выдают счет, но только на первый лот... На мой удивленный вопрос, а где же еще один выторгованный мною лот, следует не менее удивленный ответ, что другой предмет куплен кем-то иным.
- То есть, как это так? - спрашиваю. - Я и ставку делал заочную.
- А мы, - отвечают - никакой заочной ставки от вас не получали. Вещи проданы другому клиенту.
А вот тут вернемся к тому моменту, когда было обращено особое внимание на получение письменного подтверждения. Именно письменного и никакого иного, желательно с исходящим номером или, в крайней мере, с именем лица, выдающего сие подтверждение. В общем и целом оно и было предъявлено мною на радость мне же и явное недовольство аукционистов. Кто-то остался без предметов, но уж точно не я! Если бы самолет задержался, не видать мне моего сервиза. Таинственный друг устроителей-аукционистов быстренько получил бы счёт, оплатил его, вещички упаковал и - ищи его свищи. И любезные господа в хороших костюмах с глубочайшим сожалением разводили бы передо мной руками: «Ошибка, дескать, вышла, всякое бывает! Примите наши извинения…» Бывает-то оно, бывает, но почему-то подобных предметов за последние восемь лет на аукционах больше не появлялось. Если бы такая «ошибка» случилась с какими-нибудь широко растиражированными и часто встречающими предметами - ну да, все люди, все ошибаются, с кем не бывает? А здесь редкие и уникальные вещи, да еще и уходят в полцены. Одного только не учли любезные господа, сотрудники крупного аукционного дома, что клиент, сделавший ставку заочно, вдруг окажется в зале.

[Serg_guard]

Сообщение от Мойша ............... Каждый, кому доводилось сталкиваться с реставрационными мытарствами, может рассказать огромное количество забавных и совсем даже не забавных историй о том, как потратив часы и дни на объяснение мастеру каждого шага и каждого нюанса планируемых работ для достижения желаемого им, заказчиком, результата, при получении готового изделия становилось очевидным, что все силы потрачены были в пустую. С гордостью представляя готовый продукт, в ответ на недоумённые и возмущённые вопросы клиента «А это что такое? Я же Вам начертил эскиз! Я же показывал аналоги!», «мэтр» невозмутимо отвечает: «А так лучше. Так более выразительно и гораздо более красиво, чем в твоих книжках. Я так вижу этот предмет. Я художник, я лучше тебя, неуча, разбираюсь в том, что с точки зрения искусства правильно!» ...................

В 2005 году поссорились с одним музейным реставратором, которому годом ранее(!) отдали на реставрацию предмет - он был с плохой реставацией руки и ещё одного фрагмента на основании. Беда в том, что была похожая скульптура! За год она съездила в музей - сняла копию с похожего предмета и слепила нам совершенно другой предмет. Беда в том, что мы этого не просили, а для работы у нас были фотографии целого, да ещё и экспертиза с фотографией фигуры со старой реставрацией. Ответ был приблизительно таким же "а так лучше - у вас неправильно было". Заставили переделать и вернуть всё назад - всего полтора года работы и мы получили обратно то, что было изначально - да с нами ещё и разговаривать не захотели

Ещё была смешная история с другим музейным реставратором, которая не понимала значения "коммерческая реставрация", а ссылаясь на конвенцию сделала нам офигенно аккуратную (по её мнению) склейку и отказалась переделать. Предоплату взяла вперёд ...

[Мойша]

Но, думаю, учтя и осмыслив эту свою ошибку, их изощрённый ум придумает трюк, позволяющий исключить такого рода проколы в дальнейшем. В крупных аукционных домах работают очень умные и находчивые люди. Дураков, работающих «на дядю за идею», там не держат…
Но это, как говорится, ещё цветочки! В конце концов, не получи я этот лот, все мои потери выражались бы только понесённым моральным ущербом. Помните, из советских времён, как неприятно было чувствовать себя дурачком, который отстоял очередь за дефицитными кроссовками, а та последняя пара, которая должна уже стать твоей, продаётся в наглую, практически на глазах, «своему человеку» с чёрного хода? Обидно, конечно, но деньги, во всяком случае, остаются в кармане.
Совсем другое дело, когда ты лишаешься и предмета, и денег. То есть, опять-таки говоря русским языком, становишься жертвой кидал. Если кто верит до сих пор, что кидалы живут только в не очень развитых странах, а граждане Евросоюза изжили это позорное явление тысячу лет назад, тому не следует выезжать с деньгами в Европу. При всём внешнем лоске и респектабельности, при всех громких именах и брендах, цивилизованные капиталисты с азартом и упоением занимаются вульгарным напёрсточничеством при первой предоставляющейся возможности. Уголовный кодекс они, как и О.Бендер, свято чтут. Но любая оплошность, любая невнимательность или небрежность покупателя мгновенно используется любезными господами в хороших костюмах с такой виртуозностью, которой позавидовали бы матёрые «лохотронщики» с Курского вокзала начала 90-х. И чувствуют они себя при этом прекрасно! Не мучаются угрызениями совести и совершенно плевать хотели на то, что подумают о них, таких чистых и культурных европейцах, эти «дикие русские». Опять-таки, дабы не быть голословным бичевателем «загнивающего Запада», приведу ещё один пример из собственной практики.
История произошла весной 2008. На парижском крупном аукционе было куплено некое количество лотов, в каждом лоте от 2 до 12 предметов фарфора, общим счетом около тридцати. Ну, раз уж купили - надо забирать. Сказано – сделано. Приходим в достопочтенный аукционный дом, как положено - со счетами и подтверждением оплаты. Идем в отдел доставки, предъявляем кипу бумажек:
- Бонжур.
- Бонжур! Сейчас вам все выдадут.
И выдают. Уже упакованные вещи.
Как-то странно это все. Ни в жизнь такого не было, чтобы буржуи: а) бесплатно что-то паковали; б) вообще что-то паковали. Обычно, все купленное на аукционе выдают как есть, а уж паковать извольте сами. И не столько из экономии, сколько из простых соображений, имеющих избавить продавца от ненужных неприятностей: после совершения факта купли-продажи вещь юридически принадлежит уже покупателю, и все проблемы по упаковке при передаче вещей ложатся на нового владельца. Таким образом, аукцион снимает с себя всю дальнейшую юридическую и, соответственно, финансовую ответственность за сохранность данных предметов. Все претензии за дефекты и повреждения изделий, возникшие в результате упаковки и транспортировки, владелец может предъявлять кому угодно, но только не аукционному дому. Очень разумно и правильно, ничего не возразишь.
Вот такие правила, вот такая техника юридической безопасности. И вдруг – полное ими небрежение и фантастическая «щедрость», что выглядело ну уж очень подозрительно, несмотря на обезоруживающую любезность и широкие дружелюбные улыбки любезных месье в хороших костюмах. На всякий случай решили проверить. Для начала хотя бы по количеству. Считаем раз, считаем два – по количеству не сходится. Начинаем все разворачивать и проверять по предметно, под недобрые взгляды работников отдела.
–Ах, эти русские, им тут все упаковали, а они недовольны. Дикари, азиаты, что ещё скажешь! Наш аукционный дом существует двести лет, и чтобы такое… Гангстеры, мафия… Привыкли там у себя, в Сибири, солидным людям не верить!
После получасовой проверки и пересчета выяснилось, что нет в наличии тарелки, причем в один лот их входило две, одна – вполне себе среднего толка, а вот другая – весьма и весьма интересная, из-за нее лот и был приобретен. Сообщаем об этом работникам отдела выдачи, затем начинается шоу! Трое сотрудников отдела начинают, глядя в потолок, ходить по огромному залу и делать вид, что они что-то ищут. По прошествии еще получаса, нам сообщают, что тарелку найти не могут, но ее обязательно найдут и пришлют нам в Россию. Это если найдут, а если нет? Поскольку вторая тарелка остается у нас, деньги за первую потом вернуть обратно будет ой как непросто. Да и как посчитать, что и сколько стоило, если это продается вместе? В общем, раз уж наша интересная тарелка (1200 евро за два предмета) куда-то подевалась, мы решили вернуть им обратно и ту, которая так себе. Еще минут сорок было потрачено на изъяснения с кассиром, вызов разных сотрудников и написание бумаг на возврат. Не буду кривить душой, деньги были возвращены через три недели. Но если не решили бы мы проверить все на месте, и предмета бы дома не досчитались, и, естественно, ни о каком возврате не могло бы быть и речи. Это, кстати, отличительная черта всех европейцев, продающих что-либо русским. Россия далеко, пока привезут, да пока распакуют, да пока поймут, что к чему…
А обратно не каждый вернётся, ибо дорого: те же 1200 евро, если не больше, придётся заплатить за дорогу и проживание. А если и вернётся, без адвоката ничего не докажет. А адвокат от 250 евро в час…Можно, короче, с ними, со скифами, не церемониться!
Вот такая история случилась с нами в большом солидном аукционном доме на букву К, где работает очень много любезных господ в хороших костюмах из приличных буржуазных семей.
Трудно сказать, что там учудили с тарелкой господа аукционисты: продали её «своему», вульгарно разбили или потеряли. Вопрос не в этом. Вопрос в том, что репутация своего заведения оценивается ими всего в 1200 евро. А мы-то с таким благоговением взираем на эти всемирно признанные бренды!
Помимо этих игрищ с покупателем, которыми не брезгует заниматься само руководство аукционных домов, есть ещё масса других, проводимых как владельцами предметов по сговору с тем же руководством, так и вообще людьми сторонними, аферистами, не имеющими ни к аукционному дому, ни к продавцам ни малейшего отношения. Смысл этих махинаций в данном случае один – «развести» потенциального покупателя на такие деньги, которые из него только можно вытрясти, находясь в рамках закона.
Тут, конечно, нужно быть немножечко психологом или иметь немножечко информации о потенциальной жертве. Если становится известно, что некий собиратель настолько фанатично предан своему увлечению, что стоимость предмета имеет для него второстепенное значение по сравнению с возможностью им, предметом, обладать, можно с уверенностью прогнозировать аукционную будущность несчастного. За любую вещь, на которую он сделает ставку, с ним будут нещадно торговаться, поднимая цену до заоблачных высот. Как правило, делает это владелец, либо сам, либо – через подставных лиц. Зачастую – с ведома устроителей. Практически на каждом аукционе можно наблюдать массу случаев, когда мало кому интересный предмет взлетает до невероятных цифр, а спустя некоторое время опять появляется в аукционной продаже по первоначальной цене. Это значит – не правильно был рассчитан финансовый потенциал жертвы. А владельцу выкупать свой предмет по нереальной цене нет смысла (кроме случая, о котором несколько позже). Вот и выставляют стыдливо несчастный лот спустя какое-то время вновь в продажу. Если он продаётся, то продаётся, как правило, по вменяемой цене в районе эстимейта. Второй раз играть не рискуют, уж больно скандальная история может получиться. Разумеется, проделывать такие штуки владелец может только с согласия руководства аукциона и при наличии некоторых с ним финансовых договорённостей.

[Serg_guard]

Из прошлогоднего: нам была нужна реставрация фигуры Мейссена XIX века - у неё было утрачено всего-навсего 73 листочка. Сначали пытались начать делать без определения цены, с обычной формулировкой "как пойдёт". Мы отказались - попросили напрячься и посчитать. Напряглись сильно = 2000 руб.*73 листочка + 35000 руб. за переделку 3 склеек (утрат не было). Итого = всего-навсего 181 000 руб. и ни центом меньше и по срокам не менее 2 месяцев, но, справедливости ради, предложили удешевить и отпилить все сучки - чтобы проклятые не напоминали даже о том что когда то на этом засохшем кусте что-то росло. Реставрация по-русски! Мы прифигели и попросили партнёра в Берлине посчитать у тамошних реставраторов - сколько это будет стоить. Посчитали за один день: 800 Евро, 2 недели очередь, неделя работы. No comments!

[Мойша]

Есть, во всяком случае – была, в России (вернее, ещё в СССР) в конце 80-х годов, на первых антикварных аукционах, другая, более примитивная разновидность «развода» покупателя на деньги. Занимались этим в основном бывшие и практикующие шулера – большие специалисты в области знания психологии азартных игроков. Заприметив заядлого коллекционера и определив приблизительный круг его интересов, они вступали с ним в ожесточённую борьбу. Первый предмет непременно доставался им. В дальнейшем, либо до начала торговли, либо в самом её начале, такой «конкурент» подходил к своей жертве и делал заманчивое предложение: «Ты за этим предметом пришёл? Я тоже. Слушай, что мы будем цену друг другу набивать? Давай, возьмём по старту, а потом разыграем?» Обрадованный возможностью избежать значительных финансовых потерь, коллекционер соглашался. Предмет выкупался, а дальше… Как вы думаете, кто становился счастливым обладателем артефакта? А становился им, само собой, после непродолжительных, двухсторонних уже, торгов беззаветный любитель прекрасного. При этом, он был совершенно искренне рад, так как ему казалось, что сэкономил он целое состояние. Бороться с этим способом отъёма денег было относительно несложно. Достаточно было проявить некоторую выдержку, обуздать свои нервы и дать искателю лёгких денег несколько раз приобрести совершенно не нужные ему вещи по завышенной им же самим цене. После этого, интерес аукционного шулера переключался на более несдержанную в своей собирательской страсти жертву. А предметы? Предметы неудачливый паразит либо добровольно продавал своему несостоявшемуся донору даже дешевле покупной цены, либо выставлял их опять на торги спустя какое-то время, опять-таки по более низкой цене.
Однако, все рассказанное выше, с точки зрения финансовой – детский сад, несмотря на то, что речь идёт о тысячных суммах. Настоящая, по-взрослому, игра начинается, когда в дело вступают могучие арт-дилеры, интересы которых измеряются миллионами.
Поскольку аукционы оказывают огромное влияние на ценообразование на антикварном рынке, игра в раскручивание какого-либо сегмента его – удовольствие дорогое, не для дилетантов. Хотя именно они, дилетанты, и становятся главными дойными коровами. Схема, как и все схемы пирамидального характера, предельно проста и выглядит, приблизительно, так:
1. (тяжкий, непосильный труд) некий крупный арт-дилер скупает определённое, доступное ему, количество предметов по некоей тематике, цены на которые достаточно низки, ввиду низкой же их востребованности, которая может быть следствием как объективно невысокой коллекционной значимости предметов, так и недостаточной популяризации темы
2. (артподготовка) выпускается каталог или альбом, организуется рад публикаций в специальных изданиях по освещению «вновь открытого» сектора рынка
3. (шах) на одном из крупных аукционов происходит феноменальный ценовой рост именно на эти предметы, внимание к которым было привлечено ранее, но не оказало значительного влияния на ту ценовую нишу, в которой они находились до того
4. (мат) в среде мелких, средних и крупных дилеров, среди недалёких частных инвесторов в предметы истории и культуры начинаются ажиотаж и лихорадочные поиски вожделенных якобы кем-то предметов, цены взлетают на порядки, организатор спокойно и с достоинством распродаёт своё собрание
5. (похмелье) спустя некоторое время, все участники игры (кроме организатора) с удивлением обнаруживают, что продают вещи друг другу, цены падают, жизнь возвращается в нормальное русло, неудачник плачет, порок торжествует, добродетель наказана
Занавес!
Как мы видим, роль аукциона в этой акции – решающая. Именно он производит тот взрывной эффект, цепная реакция от которого приводит к хаосу на рынке и, как следствие этого хаоса и появления сопутствующей ему «мутной воды», позволяет заинтересованным лицам наловить в ней достаточное количество рыбы. Это тот самый случай, когда владелец сам поднимает цену на свои предметы и сам же их честно покупает. Как у нас повелось, проиллюстрируем схему несложным арифметическим примером с условными цифрами.
Куплено сто предметов по 100 евро. Итого – 10.000 вся закупка. Публикации – 2000 евро. Выставлено на аукцион и продано по 2000 евро пять предметов – 10.000 евро. Итого, за вычетом денег, полученных от аукциона за свои же предметы (прибл. 50%, т.е. 5000), накладные расходы ещё 7 000. В общей сложности, на всё про всё израсходовано 17.000. Теперь, даже если продавать оставшиеся 95 предметов в половину аукционной цены, прибыль от их продажи составит 95.000. Таким образом, минимальная чистая прибыль: 95.000 – 17.000 = 78.000. Проект полностью себя оправдал и дал эффективность на уровне около 450%. Наркобароны отдыхают. Что и требовалось доказать.
Если проследить историю антикварного рынка, можно найти достаточное количество историй такого рода. Взлетали цены на никому непонятных художников, на сомнительные по своей эстетике объекты декоративно-прикладного искусства, на серийный коллекционный тематический продукт… Нельзя сказать, что их покупатели никогда больше не увидят тех денег, которые они за них заплатили. Увидят, конечно. Но – в долгосрочной перспективе, если кому посчастливится дожить…
В заключение – несколько слов, призванных несколько развеять то мрачное представление, которое может сложиться от прочтения всего вышеизложенного. На самом деле, система аукционной торговли вполне имеет право на жизнь и может во многих случаях быть эффективным способом оборота старых предметов. Помимо крупнейших мировых «акул» аукционного бизнеса, существует огромное количество средних, мелких и мельчайших аукционных домов и просто случайно организованных аукционов, главной целью которых являются не разработки и реализация стратегических схем по потрясению антикварного рынка, а торговля, как таковая. Обычная валовая торговля, эффективность которой зависит не столько от астрономических цен, сколько от скорости оборота предметов. Там задача ставится просто и сурово: продать по любой профитной цене, дабы избежать затаривания и связанных с ним ненужных затрат. Именно там лоты торгуются не только в сторону повышения, но и в сторону снижения, до первого интереса. Труд тяжёлый, но дающий вполне стабильный доход хозяевам и приносящий покупателям не столько головную боль от высокого накала страстей, сколько радость, которую может дать недорогое доступное удовольствие, сопровождающееся обязательным призом в виде удачной покупки.

[Serg_guard]

Помню памятное объявление, которое лет 7-8 назад висело около кассы одного из крупнейших аукционных домов Москвы: "Владельцы выкупившие предмет сами у себя имеют право на пониженный процент"
p.s. до сих пор жалею, что не сфотографировал