[nomados]

Из Нижнего Новгорода Дима возвращался на поезде. За окном уже стемнело, а колеса коротко отстукивали: «… дорога в ад, дорога в ад». Он мучился этим вопросом еще со встречи с Нэлли Васильевной. Что сказал бы отец Иона? Не по ложному ли пути пошел? Но ведь не для себя же он старается, а для благого дела. А колеса продолжали издеваться над ним: «…дорога в ад, дорога в ад…»

Три дня бродил он по Нижнему и все-таки нашел знакомый по сновидениям гараж. С облезлыми воротами, синим пятном напоминающим очертания африканского континента и номером 162. Неприметно стоял в ряду таких же унылых собратьев в одном из многочисленных кооперативов Сормовского района.
А где то за стенкой слышались мужские голоса:
- Дуплюсь!
- Доиграешься!
- Рыба!
- Семен, мы на высадку.
И доносился характерный и давно забытый стук костяшек домино по столу.

В ближайшем хозяйственном, он купил бутылку ацетона и лист пенопласта. Сидел за забором, мелко-мелко мял лист в крошку и проталкивал в горлышко бутылки. Небритый, для создания определенного имиджа, в мятой старой куртке, намеренно пахнувшей водкой.

Облитые горючей смесью ворота вспыхнули мгновенно.
- Пожар! Пожар! – заорал во все горло Дима.
Топот доминошников не заставил себя ждать. Командовал всеми, пегий крепыш с выцветшим якорем на тыльной стороне кисти.
- Так! Лешка! Дуй за ведрами. Вы двое – за песком! Живей, живей, мать вашу! Семен! Звони Михалычу. Пусть хватает ключи и мухой сюда!
- А ты чего стоишь как вкопанный? – продолжал раздавать распоряжения. – Беги за лопатой!

Через пятнадцать минут пламя общими усилиями потушили. Тяжело дыша, прибежал и хозяин гаража. Мужики обступили его и, перебивая друг друга, размахивая руками, в красках расхваливали себя и свою сноровку.
- Михалыч! Мы твое имущество спасали. Гнида какая-то подпалила. Это опять коммерсанты возню вокруг кооператива устроили! К тебе никто не подкатывал?
Михалыч наконец отдышался, отрицательно помотал головой и, стараясь не прикасаться к еще горячему металлу, пытался отомкнуть замок.
- Тогда накрывай поляну за спасение на пожаре! – загудели перемазанные спасатели.
- Так это! Мужики! Пенсия-то, послезавтра. Получу и проставлюсь! За мной не заржавеет! Спасибо вам! – оправдывался смущенный Михалыч.
Разочарованные мужики, собрав инвентарь, двинулись доигрывать неоконченную партию. Наконец он справился с замком и заметил стоящего рядом Димку.
- Тебе чего?
- Да я пожар и обнаружил, и соседей ваших позвал, – источая от обрызганной одежды водочные пары, сообщил Димка.
- Может это. Обмоем? А Михалыч?
- Ты что глухой? – в сердцах бросил хозяин. – Говорю же – пенсия только через два дня.
- Так у меня есть, – перешел на шепот Димка, – только это… ну, на всех не хватит. На два пузыря. Вот деньги, – и сунул ему смятые бумажки.
Михалыч пересчитал замусоленные купюры и одобрительно хмыкнул:
- Хватит! Ты вот что, парень, сиди тут, а я в магаз сам слетаю.

Пока он бегал, Дима сходил за рюкзаком, припрятанным в груде битых кирпичей, и пристроил его в темном углу гаража. СВЧ диоды в заводских коробках, одна на одну, ровными рядами лежали там, где им и полагалось - на среднем стеллаже.

- Нет! Ты мне скажи – на хрена нужно было такой завод разваливать? – сокрушался быстро опьяневший Михалыч. – Берию бы сюда! Почище ракет, эти свиньи жирные летали бы!
- Ты внешнего управляющего видел? – пытал он Диму. - Видел? Это же вредитель чистой воды. Я сорок лет на заводе, вот этими вот руками цеха поднимал, а он, гнида американская, за год! Понимаешь?! За год все развалил!
Он уже терял координацию, разливал водку мимо стаканов и еле-еле держался на табуретке.
- Что от завода осталось, тоже не знаешь? Вот то-то же! А я знаю!
Он стал загибать пальцы:
- Пенсия - раз! Грамоты в комоде – два! И вот эти диоды, которые я со склада в последний момент спёр, – он махнул рукой за спину, – три! И все!
Пока погорелец безуспешно пытался выловить из банки соленый огурец, Дима, перестав играть роль захмелевшего собутыльника, совершенно трезвым голосом спросил:
- Михалыч! А продай мне эти диоды. А?

Округлив почти бессмысленные после выпитого глаза, хозяин совершенно неожиданно выкинул в сторону Димы руку с мгновенно свернутым кукишем и с ненавистью в голосе зашипел:
- А вот дулю не хочешь? Я, сукин сын, Родиной не торгую!
Это была его финальная фраза. Рука со сжатым кукишем плавно опустилась на стол и на нее как на подушку упала захрапевшая еще в воздухе голова Михалыча.

Аккуратно сложил в большую клетчатую сумку, которую достал из рюкзака, коробки с диодами, туда же бросил пустые бутылки и стаканы. И придавил банкой с огурцами приготовленную пачку денег, размером с полугодовую пенсию Михалыча. Тихонько прикрыл ворота и, стараясь не шуметь, пошел с рюкзаком за спиной и раздувшейся вширь сумкой в сторону дороги…

***************

«Горел» серьезный государственный заказ. Снабженцы сбились с ног, разыскивая недостающие комплектующие. Если все остальное с грехом пополам собрали, то эти диоды стали камнем преткновения. Завода-производителя уже два года как не было на свете. И эту номенклатуру так никто и не освоил. С миру по нитке собрали в разнобой около ста штук. А нужно было значительно больше.

Градус аврала уже достиг точки кипения, когда в кабинет коммерческого директора НПО «Радуга» незаметно вошел скромный молодой человек. Сел без разрешения за стол, вытащил из портфеля коробку и бережно положил перед ошеломленным от такой наглости хозяином кабинета. Разгладил листок бумаги, не спрашивая разрешение, взял со стола ручку и написал две цифры: количество и сумму. Последний нолик на небольшом клочке не уместился, и он перенес его на новую строчку. Надо отметить, что все это происходило в полной тишине. Мельком взглянув на этикетку и изучив цифры, Антон Сергеевич, включил сканер, увидел, что лампочка поморгав, загорелась зеленым цветом, спросил, не таясь:
- Нал? Безнал?
Удовлетворенный ответом, прожженный волк и бывший начальник отдела союзного Главснаба принял решение молниеносно:
- Эту коробку я оставляю. Сегодня же отдам в ОТК. Если проходят по параметрам, можете считать, что договорились.
На прощание стиснул, как клещами, руку молодому человеку и коротко рявкнув, бросил свою коронную фразу:
- Всех благ!

Через неделю Дима уволился из «ИМС». Результаты первой части плана оказались выше его ожиданий. Ни копейки из этих денег он на себя не потратил. Образ жизни вел скромный, питался экономно. Все разнообразие в его жизни заключалось в посещении по воскресеньям церкви. Он приходил задолго до начала службы, покупал свечи, жертвовал на храм и недвижимо стоял рядом с левой колонной. Возвышаясь, даже в своей сутулости, над гурьбой старушек в белых платочках из дома престарелых с соседней улицы.

После того, как он заключил договор и открыл счет в брокерской конторе – ему выделили персонального менеджера. Клиентов, вваливших не в самое лучшее финансовое время такую крупную сумму, можно было пересчитать по пальцам.
Он обложился книгами и старательно изучал далеко не простую, как казалось на первый взгляд, биржевую торговлю. Год прошел относительно спокойно. Весь день проводил за компьютером. Торги на бирже начинались в десять часов, и без перерыва на обед, до самого вечера на экране мелькали зеленые, красные и желтые линии, прорисовывались графики, отмечая свечами рост или падение.
На падающем рынке Дима умудрился в три раза увеличить свой капитал. Когда приходил в офис подписывать месячные отчеты, за его спиной уже шептались молодые сотрудницы:
- Это Дмитрий Александрович! Такой молодой?! И выглядит не как ботан!

****************

- Нашли мы тебя паренек!
Он услышал вдалеке чей-то голос. С трудом разлепил глаза. Ужасно болел затылок. Потрогал рукой мокрые, свалявшиеся волосы. Ладонь была в крови. Он лежал на полу, а над ним, зажав стулом ноги, сидел незнакомый мужчина. Еще один, скрестив на груди мощные руки, стоял, прислонясь к двери, а другой возле окна, не сводя с Димы глаз, нервно перебирал чётки.

Он вспомнил. Возвращался с вечерней пробежки, завозился с ключами у своей квартиры, лампочка на лестничной клетке, почему-то не горела, как что-то очень сильно и неожиданно, ударило по голове, и он провалился в темноту.
От мыслей отвлек тот же голос:
- Хватит придуриваться! Очнулся уже! – и несильно пнул его остроносым носком туфли.
- Ты Игорька помнишь? – спросил он Диму.
- Какого Игорька? – разлепив спекшиеся губы, хрипло спросил Дима.
- Игоря Леонидовича, - он растянул рот в улыбке и уточнил. - Который вас убогих в монастыре грел.
- Помню, конечно!
- Ну, можешь свечку за упокой поставить. Преставился он. Или ты больше в Бога не веришь? – опять криво усмехнулся незваный гость.
- Верю! А что с ним произошло?
- Да не важно! Важно другое - что он перед смертью все про тебя рассказал. И про сон твой и про то, как ты Лысого подставил. Так что парень, хватит тебе в столичных кабаках баговать. С нами поедешь. Жить, станешь, как у своего Христа за пазухой. Правда, в золотой клетке. Жрать, спать, да девок драть, когда мы позволим. А позволим, когда будешь правильные сны видеть и по утрам петь их нам, как канарейка! Мы будем тебя не Димой теперь звать, а Шахерезадой!
И троица весело заржала, переглядываясь между собой.

- Давай, Хмурый, – кивнул он парню у окна. Тот взял со стола большой пузырек, открыл пробку, держа его подальше от себя, и стал смачивать носовой платок прозрачной жидкостью. В комнате запахло эфиром…

Светало. Дима проснулся от того, что не хватало воздуха. Нечем было дышать. Ощупал затылок. Раны нет. Сон? Всего лишь сон. Но легче не стало. Подскочил и стал лихорадочно собирать вещи по комнате. Так. Паспорт, ноутбук, все бумаги по биржевой торговле, библию, любимую рубашку. Учебники и книги по бизнесу побросал в картонный ящик и, быстро спустившись вниз, оглядываясь по сторонам, выбросил в мусорный контейнер. Еще не было восьми утра, как он с ощутимо потяжелевшим неизменным своим рюкзаком, выскочил на улицу.

На Митинском радиорынке у шустрого паренька, в прикольной бейсболке, купил две сим-карты на вымышленные фамилии, а в ближайшем салоне связи новые телефоны. И уже ближе к обеду бродил по дачному поселку вблизи Воскресенска, интересуясь на пятачке у магазина, как центре скопления местного населения, о сдающихся в наём домиках или комнатах.

[nomados]

- Дима! - кричала в форточку баба Настя, – иди в дом! Оладушки стынут!
Отложил топор, отряхнул веником у дверей, валенки от снега. За столом, у жарко натопленной печки разморило. Физический труд на морозе, на контрасте с домашним теплом вгонял его в сонно-дремотное состояние. Насытившись пышными оладушками со сметаной да сладким чаем с малиновым вареньем, он уже собирался поблагодарить и уйти к себе, но словоохотливая бабка тарахтела и тарахтела.

Сперва отнеслась она к нему подозрительно, но солидная прибавка к пенсии, отодвинула тревоги на второй план. А сейчас уже и не представляла, как жила без него, и души в своем квартиранте не чаяла. Баловала сдобой и томлеными кашами, в приготовлении которых была непревзойденной мастерицей.

- Жаниться тебе надо Дима! Вот что!
Вот так и сказала через «а» - жаниться!

- Плохо одному! Ой, плохо! Ты же парень-то пригожий! И не пьешь, и без других изъянов! Вон Любка Куденчихина как на тебя заглядывается! А девка она хорошая, и не курилка, и не давалка! Я же вижу! Сидишь тут пень пнем, али скрываешься от кого? А может от алиментов прячешься?

Она с плохо скрываемой досадой посмотрела на Диму, но через минуту уже забыла про свою догадку, вспомнив очередную долгоиграющую байку.

- Вот был у нас на поселке… Как же его? Запамятовала! А! Дмитрий! Как тебя! Здоровый дядька. Водочку любил сильно. Жинка рано померла. Срезал как-то ноготь на большом пальце, да заразу и занес. Стала нога пухнуть. А ему-то, дураку, невдомек. Все мозги видно уже пропил. Дотянул до того, наступить на нее не может! Кричал-кричал соседке и не докричался. На третий день Лида сама к нему зашла. Говорит: «Пойду гляну, не помер ли?» А у того нога уже до колена опухла и синяя вся. Ну вызвала она «Скорую». Доволокли бугая этого до машины. А докторица там, пигалица пустяшная, вчера только из училища. Смотрела- смотрела и решила - парить. Парят, а ему все хуже и хуже. От греха подальше в райцентр свезли. А там глянули и ахнули – ногу-то уже резать надо по бедро. Гангрена! Спасли его, а куды возвращать безногого? Пристроили в Воскресенке в доме престарелых, и через полгода он там и помер. Царство ему небесное! Там, Дима, долго не держат. План у них! Хоть больной, хоть здоровый, а койку освобождай! Следующий на очереди дожидается. А все почему? Да потому что один жил, без хозяйки. А вот Любка, - она не успела договорить, как зазвонил её сотовый. Отбросила цветастое полотенце и посеменила к телефону.
- Але! Але! – истошно кричала в трубку – Эля! Ты что ли?
Звонила бабкина дочь, и Дима, воспользовавшись моментом, юркнул к себе в комнату.

Связь здесь была отвратительной, и принимать на модем-флешку огромные информационные потоки с торговой площадки было невозможно. И Дима перешел на долгоиграющие сделки, не требующие ежедневного присутствия на рынке. Со временем успокоился и уже не шарахался от каждой тени, да и бандиты больше не снились. Стал чаще выбираться в город, выбрав на окраине тихое и относительно малолюдное интернет-кафе. Свободного времени было хоть отбавляй, и он занялся немецким языком. Сначала пытался сам восстановить подзабытые знания, а потом стал брать уроки у местного учителя. Даже когда колол дрова или поправлял забор бабе Насте, зубрил глаголы.

Наконец наступил самый благоприятный момент. Он избавился от всех акций и приехал в Москву. В кабинете директора брокерской конторы в присутствии нотариуса подписали договор на русском и английском языке. Суть договора заключалась в том, чтобы на всю сумму с его счета, по оговоренной здесь же цене, закупить фьючерсные контракты на индекс Доу-Джонса на Нью-Йоркской фондовой бирже. Пригласили брокера, ознакомили с приложением и, соблюдая необходимые формальности, подписали. Срок обращения был достаточно длительным, шесть месяцев, и директор пребывал в некотором замешательстве. Положить все яйца в одну корзину, да еще с прорехами в днище – было выше его понимания. Но решение клиента – закон, и брокер, связавшись с представительством в Нью-Йорке, в точности до запятой исполнил поручение. А Дима верил в благоприятный исход, и в силу своих снов приоткрывающих завесу будущего.

***************

- Ну что бродяги? Нашли мальца? А? Не слышу? Не нашли значит. Свои мозги жиром заплыли, так хоть консультантов бы держали, чтобы за вас думали, – издевался над тремя мужчинами безобидный на первый взгляд старичок - божий одуванчик.
- Дядя Миша! Харэ изгаляться! Ты же не за этим нас позвал? Толком скажи, что надумал! – ответил за всех, невысокий, похожий на цыгана, молодой человек.
- А ты, Грек, не торопи события! И брови на меня не вскидывай! Я не в твоей упряжке. Привыкли нахрапом брать, понимаешь. Ладно. Слушайте и учитесь пока дядя Миша живой! Что мы про мальца знаем? В Москве жил. С квартиры съехал. Кривой - соседей опросил, говорят, что больше не появлялся. Так? Монахи сказали, что Богу предан был. Так? Так! И к молитвам усерден.

Вот я и скумекал кое-что. Портретик размножил и нищим возле церквей распорядился раздать. А вчера весточка пришла от человечка – видели мол его и не раз. И не в Москве, а в Воскресенске. По выходным в местный храм заходит. Если конечно мазила достоверно пацана изобразил. Уж больно праведное лицо у бегунка вашего получилось. Так что действуйте!
Кривого туда отправьте – его промах, ему и отвечать. Из-под земли мне его достаньте!
Слышь, Грек? Из-под земли!

***************

Опасных снов Дима больше не видел. Время проходило обыденно и размеренно в ожидании дня эспирации фьючерсных контрактов. Изучение немецкого также продвигалось успешно и легко.
Живи да радуйся! Но какая-то тучка нет, нет, да и набегала. И непонятная тревога медленно, змеей, заползала в душу. Сегодня он пораньше вышел из дома. Тихонько прикрыл калитку, чтобы не разбудить бабу Настю и быстрым шагом направился к автобусной остановке. Ему хотелось попасть в церковь пораньше. Побыть в тишине, а потом, уже после службы навестить могилы старцев похороненных здесь же - на территории.

Вышел из автобуса, завернул за угол и чуть не столкнулся нос к носу с мужчиной из своего сна. Дима застыл за деревом, наблюдая, как тот подошел к нищим, уже занявшим свои места на парапете рядом с входом в храм.
Точно он! Та же недобрая улыбка кривым ртом. Лакированные остроносые туфли. Возле нищих долго не задержался и быстрым, уверенным шагом вернулся в чёрный Лексус, стоявший неподалеку.

В церковь Дима так и не попал. Вернулся домой. Подсел рядом с приболевшей старухой. Стараясь быть спокойным, держа ее за руку и краснея от собственной лжи, сообщил, что нашелся его дядька. Переехал в Крым. И Дима должен туда съездить, чтобы повидать и расспросить о других родственниках, связь с которыми в результате гражданской войны была утеряна. Настасья Александровна расстроилась.
- Димочка! Но ты же вернешься? Не бросишь старуху? И платить мне не надо. Так живи! Я же к тебе, как к родному, привыкла, – заглядывая в глаза, просила она.
Дима, как мог, успокаивал. Оставил, несмотря на протесты, денег и попросил, когда выздоровеет, заносить в церковь записки – за упокой невинноубиенного Вячеслава.

«Рано или поздно, но они все равно на мой след нападут», – размышлял Дима. Выйдут на бабу Настю, а та их в Крым отправит. Сокрушался об одном, лишь бы старухе не навредили.
И снова в путь. Как перекати-поле. Куда? Куда направиться и переждать?

Продолжение следует.

[Скиф]

nomados!!!
Продолжение!!!!!
Скорее!!!

[Yelena]

nomados, Олег, замечательно пишете!

Сообщение от СКИФ nomados!!! Продолжение!!!!! Скорее!!!

[nomados]

СКИФ,
Yelena,
Спасибо! Оправдаю на днях ваше доверие!
С уважением Олег

[Yelena]

Сообщение от nomados Спасибо! Оправдаю на днях ваше доверие!

Олег, одним "спасибом" не отделаетесь! Даешь продолжение!!!

[nomados]

- Герр доктор! А недавно я напугал своего ученика. Мне показалось, что по коридору шёл Славик. Погнался за ним. Тормошил. «Слава! Слава! Ты жив?» Мальчик испугался и расплакался.
Я пришел в себя. Кое-как успокоил ребенка. Он всхлипывал и спрашивал меня – Герр Директор! Что вы от меня хотели и на каком говорили языке?
Стали коситься преподаватели. Молчат конечно, но я чувствую эти взгляды. Спиной чувствую.

- Герр Кравченко! Сколько прошло лет, как…. как это случилось?
- В этом году будет пятнадцать. Да. Пятнадцать. И Славе… Славе почти двадцать семь…
- Дмитрий Александрович! Я досчитаю до пяти, и вы проснетесь. Один, два, три,…

- Вы себя сами изматываете. Так вас надолго не хватит. Поймите - прошлого не вернуть, а вот то, чем вы занимаетесь и на что истратили столько лет и сил, без вас остановится и просто зачахнет.
Живите ради них, своих учеников и их будущего.
В вашем подсознании очень мощно зафиксировалось чувство вины. Нужно оставить в покое душу этого ребенка и отпустить прошлое.
- Вы слышите меня?
- Я вас услышал – отрешенно кивнул головой Дима.

Меряющий шагами свой кабинет доктор, наконец присел:
- Ну, на сегодня пожалуй достаточно. Если запишу вас на двенадцатое, на среду – вам будет удобно?
- Нет – Дима покачал головой – не получится. Вернусь только в пятницу. И надеюсь не один.
- Новый ученик? Тогда на понедельник. Да? На десять? Мой секретарь вам напомнит – он оторвал глаза от блокнота, снял очки и устало произнес - До скорой встречи, Дмитрий Александрович! Берегите себя, и помните - чем больше вы мечетесь, тем больше мечется и та невинная душа, про которую вы мне рассказали.

***************

С тех пор, как на пятки Диме наступали бандиты, обстановка в мире кардинально изменилась.
Припертая к стенке Россия опубликовала заключение независимой экспертизы и снимки со спутника, доказывающие причастность американского правительства к событиям одиннадцатого сентября. В Штатах начались волнения, которые, где-то через год, закончились распадом страны.
Параллельно Россия совместно с Китаем продвигали альтернативную валюту. Мыльный пузырь, по имени Доллар, лопнул. И мир погрузился в пучину финансового кризиса.

Незадолго до этих событий, Дима, уже получивший вид на жительство в Швейцарии, пробился на прием к Председателю Союза банкиров господину Эрману. Подготовка к визиту заняла не одну неделю. Прежде чем перейти к главному, ему пришлось частностями доказывать свой дар провидения. Франц Эрман словам верить не привык. Но Дмитрием заинтересовался. Поэтому была и вторая встреча, и третья.
Время поджимало, и вопрос перераспределения долларовых активов все- таки был вынесен на закрытое совещание. Благодаря дару предвидения странного посетителя и чутью председателя, банковская система Швейцарии смягчила для себя и страны последствия падения американской валюты. В благодарность, стараниями Председателя, на самом верху было принято решение – в виде исключения предоставить Дмитрию Кравченко статус гражданина Швейцарии.

Это была не самоцель, а необходимость. Он строил школу для одаренных детей. И преодолевать бюрократические препоны, как гражданину, было значительно проще, чем привлекать подставных лиц. Работа отнимала все его время. Строительство, аккредитация и лицензирование длилось около двух лет. Собранного капитала, после успешной продажи фьючерсов, все-таки не хватило. Пришлось опять заниматься биржевой торговлей, но деньги в руки так легко уже не давались. Не то что раньше…

Сейчас уже все в прошлом. Выпускников школы Святого Венцеля с удовольствием принимают лучшие университеты мира. Делегации со всех концов света, поражаются умению директора находить одаренных детей и талантливых педагогов.
Затраты школы колоссальны, но львиную долю, покрывают спонсоры. А одно из постоянных мест в попечительском совете по праву принадлежит Францу Эрману.

В двадцати минутах езды от школы на север, на углу, в тени деревьев, стоит неприметный дом. В выходные, если хозяин не в командировке, оттуда доносятся детские голоса. По известным только ему критериям директор выбирает и привозит сюда трех-четырех учеников окунуться в домашнюю обстановку. Месяцами они ждут своей очереди, чтобы побыть с человеком, изменившим их судьбу.

***************

Это уже стало привычкой. Он просыпается среди ночи, долго лежит в темноте, и просматривает свой сон, снова и снова. Затем садится за компьютер и ищет очередную точку на карте мира, где его ждет, сам этого не зная, маленький гений. Успокоения нет, пока ребенок не переступит порог своей новой альма-матер. Редкие минуты отдыха, Дима, точнее уже Дмитрий Александрович, посвящает ответам, на письма и открытки, бывших учеников. Почему бывших? Они всегда здесь, рядом. Фотографии занимают почти все свободные стены в доме.

Вот этот вот смуглый, кучерявый мальчишка, с огромными глазами – Донато. Он из Бразилии. У него феноменальная математическая память. Он умеет за несколько секунд не просто обработать, а еще и проанализировать огромные массивы данных. Стараниями местных врачей, легкая форма аутизма практически не заметна. Уже на первом курсе, один из научно-исследовательских центров, подписал с Донато контракт и оплатил обучение.

А эта стеснительная девочка в белом платье, которая грызет ручку – Джая. Он привез ее из Индии. Там она принадлежала к касте неприкасаемых. Что-то объяснять её нищим родителям было невозможно. И он ее просто купил. Купил! Как вещь! Буквально за гроши. Они хватали его за руки и уговаривали взять еще одну. Но ему была нужна только Джая. У неё потрясающее чувство языка и талант писателя. Да, да! Совершенно безграмотная девочка через два года на безупречном английском писала сказки. И какие сказки! Он все сохранил! Нашел издательство. Несмотря на то, что она всего лишь студентка факультета лингвистики – уже звезда! Большая Книга Сказок переведена на двенадцать языков, и маленькие читатели пишут ей восторженные письма.

А как же намучились они с Рафаэлем! Он убегал из школы четыре раза! Четыре! Последний раз нашли его на ступеньках дома Эйнштейна на Крамгассе, где он увлеченно сам себе доказывал очередную теорему. Неделю продержал его здесь. Забросил работу и пытался донести до бегунка его уникальность. Получилось. Донёс. И теперь Рафаэль Мизрахи, гордость школы и один из лучших студентов Технического университета Чалмерса.

Он может говорить о них часами. Мей-Лу, Антон, Бертран, Раймунда, Ашер…..

[nomados]

Телевизор на кухне рассказывал последние новости. В небе над Атлантикой опять пропал пассажирский самолет.
- А мой все летает и летает – перекрестилась дородная, рыжеволосая Марта - Дева Мария! Спаси и убереги хозяина!
Уже под сорок. А так и не женился. Разве можно жить одной только работой? – накрывает на стол, а сама думает о нем, о директоре. И детей не завел. Хотя о чем это я? У него вон их сколько. Кстати завтра же суббота. Нужно встать пораньше и настряпать печенья. Они его так любят! А может привезет и Агнешку – то-то радости будет!
Марта уже седьмой год работает у Димы. Своих детей нет, а муж бросил. Просто взял и не вернулся из рейса. Прислал письмо: «Нашел другую. Прости! На развод подам сам».
Пустая квартира вгоняла в депрессию. Марта как-то завозилась здесь субботним вечером с детворой допоздна и осталась на ночь, в одной из гостевых комнат. А потом и совсем переехала. Хозяин, не против. А ей и удобней. Готовит, стирает, убирает, и ждет выходных, когда молчавший всю неделю дом, оживет, расцветет и наполнится детскими голосами.

Плеснула в чашку кофе. Протерла в очередной раз печь. Поправила перед зеркалом белоснежный, кокетливый фартук с вышитым медвежонком. Время ужинать.
Где же он? Посмотрела в окно. Ага! – дверь часовенки приоткрыта – значит там. Вздохнет, посмотрит на часы, накроет остывающие тарелки и терпеливо, сложив на пышной груди руки, ждет возвращения герр Директора. Один раз, правда, она туда заглянула. Хозяин стоял на коленях и молился на чужом языке. Тихонько прикрыла дверь и больше никогда не мешала. У каждого должны быть свои тайны.

***************

Дима проснулся среди ночи и уже по привычке – еще лежа, с открытыми глазами, анализировал сновидение. Что имеем?
Мальчик. Точнее юноша. Селение в горах. Старая церковь. Даже не церковь, а часовня. Так - уже ориентир. Нужно посмотреть фотографии в интернете. Грузия? Армения? И музыка! Такую не забудешь. Дудук? По всей видимости, да. Но не это главное. Он умеет слышать деревья. Это дар! Нужно помочь. Но как? Как выкроить время? Нет, нет, обязательно нужно найти и помочь.


***************

Араму на прошлой неделе исполнилось шестнадцать. Отец созвал гостей. Стол тянулся от калитки и до ореха в конце дома. А как иначе в селе? Ведь почти все родственники. Тосты, тосты, за именинника и родителей, за дедушку – без которого не обходилась ни одна свадьба. Арам играл гостям на циранапохе, который сделал сам. Эту «душу абрикосового дерева» называют еще дудук. Конечно, играл хуже деда, а вот к его инструментам уже присматривались музыканты из соседних селений.

Вот и сегодня он с утра у абрикоса. Обошел его и так и эдак. Прикоснулся одной ветки, подержал другую. Они пели у него в голове. Каждая на свой манер. Та, первая не дотягивала, а вот вторая звучала правильно, как надо. С трудом срезал толстую ветвь острым, как бритва, ножом и, оглядываясь по сторонам, потащил в сторону дома. Еще увидит старый Варгам - опять будет ругаться. А разве он виноват, что этот абрикос так мягко поет?

А дома гости. Директор школы Сурэн Мартиросович с незнакомым, еще не старым мужчиной, с седой прядью у виска. Арам не говорил на русском, и директор вызвался переводить.
Он расспрашивал про его работы. Просил показать. А Араму не трудно. И если честно – он горд! Из самой России, и такой представительный, приехал посмотреть его инструменты. Сбегал в мастерскую, оглядел свою небольшую коллекцию и взял два – самых любимых. Русский подержал в руках и попросил, что-нибудь сыграть.

Арам выбрал старую колыбельную. Подышал на мундштук, надул щеки, закрыл глаза, и комната заполнилась музыкой. Ей было тесно. Она билась в окна, улетала через двери в сад. И его здесь уже не было. Он сидел у подножия горы и играл облакам, а они не спешили уплывать – зависли и слушали, чтобы рассказать потом всему миру, про мальчика из забытого армянского селения. Когда отнял мундштук от губ и открыл глаза, то увидел, что мама плачет. Теребит фартук белыми от муки руками и слезы текут по щекам. Русский что-то сказал. У директора поползли вверх брови. Повернулся к Араму и, переводя глаза с него на мать, внезапно охрипшим голосом выпалил:
- Этот человек хочет их купить. Он даёт миллион драм.

Их эмоции были такими неподдельными, что русский рассмеялся. Не спрашивая согласия, отсчитал и передал Араму деньги.
- Я знаю два инструмента, которые заставляют душу плакать - скрипку и дудук.
Тебе нужно учиться. И может твой талант со временем раскроется и принесет земле мир – переводил Сурэн Мартиросович, с трудом отводя взгляд от денег.
Мать вынесла полотенце. Русский аккуратно завернул циранапохи, попрощался, и они ушли, оставив хозяев дома в состоянии близком к ступору. Женщина долго рассматривала на свет пятидесятитысячные купюры, приобняла Арама и опять заплакала.

- Почему плачешь? – спросил, неловко гладя её по голове.
- Жалею, что дедушка не дожил до этого дня. Он бы гордился тобой. А я не понимала и даже злилась. Твои сверстники уже с девочками встречаются, а ты все с деревяшками возишься. Думала пустое. А теперь мы и машину отца починим и тёлку купим. Да сынок?
Она уже успокоилась и прижимала Арама к себе. От неё пахло лепешками сали, которые он обожал с детства, и брынзой с травами.
- Да, мама!

А через месяц из самого Еревана приехал известный мастер и музыкант Арменак Григорянц. Даже соседи выскочили поглазеть, как из большого черного Мерседеса, кряхтя, он вытащил свое грузное тело, огляделся и не спеша зашел в дом. Посмотрел работы Арама, попробовал один, другой. Сдержанно похвалил тенорный. Отметил тончайшую кожаную проклейку по грани мундштука-трости и задал вопрос, - Как находишь материал?
Арам не скрывал – Я слышу! Слышу, как будет играть. Еще на дереве. Бывает и звучит отлично. Мягко. Глубоко. Но что-то не так. Раньше проверял себя – срежу ветку и смотрю надрез. Дальше режу и нахожу червоточинку, которая мешала и не давала раскрыться. А вот с мундштуком так не получается. Камыш не слышу. Вожусь наугад.
- Кто тебя учил? – задал еще один вопрос мастер.
- Дедушка. Вот этот первый…, мы делали вместе – разволновался Арам – но он.. он не продается.
Арменак внимательно посмотрел на юношу, потом развернулся медленно к отцу:

- У тебя растет мастер. Но он еще растет. Меня просили помочь. Приезжал русский. Большой человек. Я не знаю, как он на вас вышел – но вижу, что не ошибся, хотя и не музыкант.
Пожевал прокуренные усы, оглядел притихшую семью и продолжил:
- Жилье, питание и карманные деньги – моя проблема.
Но я еще не дал окончательного ответа. И ехать не хотел. Совсем нет времени. Понимаешь? Но попробовав его циранапохи, поразмышлял и решил, что русский все-таки был прав - с ним стоит повозиться.
Он направил в сторону Арама толстый палец и продолжал обращаясь к отцу, –
Я так скажу! У него дар! Божий дар!

Больше загадочного русского изменившего его судьбу он никогда не встречал. И ответ на вопрос – как и почему он нашел Арама, так и не получил.

***************

Если когда-нибудь, вы увидите в небе небольшой серебристый самолет с белым крестом на красном хвосте – закройте глаза и мысленно попробуйте оказаться в салоне. Наверняка заметите высокого мужчину средних лет. Вы легко узнаете его по седой пряди у правого виска. Он летит на поиски очередного маленького гения, так нужного планете под названием Земля.
Гения, который станет крупным ученым или блестящим политиком или великим писателем – кем мог стать его племянник…
Его Славка… маленький святой Венцель…

[Yelena]

Сообщение от nomados Дороги Димы Кравченко. Часть третья (и последняя)

Олег, спасибо за повесть. Читала все, что выставляли, на одном дыхании. Почему-то надеялась на другой конец, но так не бывает, наверное... Жаль, что эта часть последняя...

[nomados]

Yelena,
Спасибо Елена! Мне важно и приятно ваше мнение!
Отличие графомана (вроде меня) от писателя в том,
что последний пишет каждый день в независимости
от настроения и вдохновения....
А мы земные))) делаем это в минуты редкого озарения.
А это, к сожалению, бывает все реже и реже
С уважением Олег