[irina levin]

Михаил Врубель, еще не успев окончить Петербургскую Академию, приехал в Киев расписывать древнерусский собор. Он еще не знал, что проведет здесь целых шесть лет, откроет для себя удивительный мир византийского искусства, влюбится в жену своего работодателя, встретится с призраком и оставит в киевских храмах образы удивительной красоты.

Киевские годы Врубель будет вспоминать с особым трепетом. Намного позже, приехав в древний город со своей женой и любуясь им, он признается: «Как хорош, однако же, Киев! Жаль, что я здесь не живу. Я люблю Киев!»


Открытие древнерусского искусства. Кирилловская церковь
В Киев Врубеля пригласил А. Прахов, преподаватель Киевского Университета, искусствовед, занимавшийся реставрацией уникальных памятников Древней Руси. Он руководил работами по восстановлению только что открытых уникальных росписей ХІІ века в Кирилловской церкви, а также внутренней отделкой строящегося Владимирского собора.

Фрески, обнаруженные в Кирилловской церкви, решено было не консервировать, как это принято в современном реставрационном деле, а обновить, то есть дописать утраченные фрагменты, дескать, храм действующий и негоже его оставлять с «неоконченными» бледными росписями. Для этой работы были приглашены известные киевские художники Х. Платонов, Н. Пимоненко, И. Селезнев, ученики Рисовальной школы Н. Мурашко, а за мастером для задуманного Праховым новым иконостасом в византийском стиле ученый отправился в Петербург.

[irina levin]

Прахов обратился к своему старому приятелю П. Чистякову рекомендовать талантливого студента — профессор назвал одним из самых одаренных своих учеников М. А. Врубеля.
«Через несколько дней я побывал у него, — пишет в своих воспоминаниях Прахов, — просмотрел все работы и убедился в том, что имею дело с выдающимся талантом, превосходным рисовальщиком, а главное для меня — стилистом, хорошо понимающим античный мир и могущем, при некотором руководстве, отлично справиться с византийским стилем, не пользовавшемся в те времена почетом среди художественной молодежи».
Михаил Александрович Врубель. АвтопортретВрубель приезжает в Киев и на несколько месяцев с головой окунается в мир византийского искусства, мало ему знакомый, ведь в Академии в то время упор делали на античность. Его учителем становится сам Прахов — специалист по Древней Греции и Востоку. Богатейшая библиотека исследователя в полном распоряжении Михаила, а главное, рассказы искусствоведа, объехавшего всю Европу — Италию, Грецию и Турцию, исследуя древние памятники. Перед глазами художника постоянно находятся оригиналы греческого и древнерусского искусства — удивительные, прекрасные мозаики ХІ-ХІІ вв. в Софийском соборе и Михайловском Златоверхом монастыре приводят его в восторг.

[irina levin]

Чтобы испробовать силы Врубеля Прахов поручил ему воссоздать фреску ХІІ века с изображением Архангела Гавриила, от которой осталась только графья — процарапанный в сырой штукатурке общий контур фигуры. От художника требовалось практически заново написать образ. Врубель прекрасно справился с трудной задачей, он «не выдумывал ничего от себя, а изучал постановку фигур и складки одежды по материалам, сохранившимся в других местах», написав детали фигуры и одежды архангела в строго византийском стиле, как об этом вспоминает сын Прахова, Николай.

В Кириллавской церкви Врубель написал пророка Моисея, композиции «Ангелы с лабарами», «Сошествие Святого Духа», в которой прототипами апостолов были киевские ученые и священники.
Врубель «Сошествие Святого Духа», роспись в Кирилловской церкви в Киеве
Сюжет «Надгробный плач» художник разработал в трех вариантах, но долгое время не мог показать эскизы Прахову. Тогда Врубель сам выбрал свою любимую сцену и написал ее на стене.
Когда Прахов приехал в Кирилловскую церковь, Врубель поспешил ему сообщить:

— Адриан Викторович, я знал, что вы очень заняты и оттого до сих пор не имели времени побывать у меня. Решил, что в Кирилловскую церковь, наверное, скоро заедите — вот и написал лучший, по моему мнению, эскиз прямо на стене. Потом, если одобрите, перепишу.

— Да какой же это эскиз, Михаил Александрович?! Это великолепное, вполне законченное художественной произведение! Больше ничего к нему не надо добавлять и переделывать! Напишите только заявление в строительную контору об окончании работы и получите следуемые за нее деньги. Вот и все. Поздравляю вас!"

[irina levin]

Мадонна Врубеля
Часто бывая в доме Праховых, Врубель очарован хозяйкой — Эмилией Львовной. Своей сестре в письме он пишет, что встретил «чудесного человека». Он оказывает знаки внимания замужней даме, матери трех детей, надеясь на взаимность.

Как-то Врубель преподнес подарок Эмилии Львовне — необыкновенно красивую акварель «Восточная сказка». Зная, что художник постоянно стеснен в средствах, она предложила показать ее коллекционеру И. Терещенко. Тогда Врубель, человек от природы деликатный и обычно сдержанный, от обиды порвал чудесную работу и молча ушел. Когда через несколько дней он вернулся с извинениями, ему передали заклеенный рисунок.
Михаил Александрович Врубель. Восточная сказкаМихаил Александрович Врубель
Восточная сказка
1886
Михаил Александрович Врубель. Голова женщины (Портрет Э.Праховой)Михаил Александрович Врубель
Голова женщины (Портрет Э.Праховой)
1885
Когда Михаил Врубель появился в Киеве, ему было 28 лет. Фигурой он был заметной — не в последнюю очередь из-за своих экстравагантных манер. Врубель мог появиться в «черном бархатном костюме, в чулках, коротких панталонах и штиблетах». А чего стоило пальто с семью пелеринами — нонсенс! Этот «пережиток моды» оставался лишь в форменной одежды, и две пелерины мог носить генерал-губернатор… Как-то раз, запачкав нос зеленой краской, в ответ на замечание приятеля — художника Сведомского, — Врубель совершенно закрасил нос зеленым, прошелся по городу и явился в гости к Праховым. Еще и доказывал Эмилии, что это красиво и в будущем будет модно для господ — дамы ведь красятся?

[irina levin]

Надо сказать, что Врубель во время пребывания в Киеве страдал от хронической нехватки денег. Хотя гонорары он получал регулярно, причем неплохие (только за алтарь ему было обещано 1 200 рублей), деньги у него не задерживались. Его рассеянность и «несерьезный» образ жизни, а, возможно, и ставшая явно заметной симпатия художника к жене, заставили Прахова предложить Врубелю продолжить работу над иконостасными образами в Италии, на что тот охотно согласился.
Прахов дал свои последние «наставления»: «Поезжайте сначала в Равенну, познакомиться там с древними мозаиками церквей: San Vitale, San Appolinare in classe, San Appolinare nuovo, а потом поселитесь в Венеции. Климат в ней мягкий, зимой иностранцев приезжает мало… Тут же, под боком, собор святого Марка с его чудесными мозаиками разных эпох, а в часе езды на гондоле, на острове Торчелло, в церкви Santa Maria Assunta — прекрасно сохранившиеся мозаики ХІІ века. Кроме того, во Дворце дожей, в церквях и музеях — чудесные венецианские колористы: Джиованни Беллини, Паоло Веронезе, Тициан, Тинторетто и много других».

[irina levin]

Вернувшись из Венеции через несколько месяцев, Врубель представил четыре образа — Иисуса, Святых Кирилла, Афанасия и Богородицу с Младенцем. Перед последней работой, Богородицей, публика застывала, узнав в ней черты Эмилии Львовны Праховой. Ее образ не забылся художником, свои чувства он выразил в иконе — своей прекрасной Мадонне.

[irina levin]

Владимирский собор – непонятый гений
Эскизы Врубеля для росписей во Владимирском соборе не были приняты комиссией. Их с трудом можно было представить соседствующими с фресками Васнецова, Нестерова и салонных художников братьев Сведомских и Котарбинского.
— Превосходные эскизы показал мне сегодня в соборе Михаил Александрович, но для них надо построить собор совершенно в особенном стиле, — сообщил Адриан Прахов своей жене.
Михаил Александрович Врубель. Ангел с кадилом и свечей
Искусствовед Киевского музея русского искусства М. И. Кружкова объясняет, почему эскизы Врубеля не были приняты, а, главное — остались непонятыми в то время:

«У Врубеля был другой уровень, абсолютное новое понимание религиозной живописи. Это понимание основывалось на великих традициях древнерусского искусства, но было переосмыслено веком модерна и символизма. Его символическая религиозная живопись была совершенно новым словом, именно поэтому было очевидное непонимание его творчества. Русская ортодоксальная церковь следовала устоявшимся традициям, и тогда не было возможности утвердить „авангардные“ — в смысле совершенно новые, — росписи Врубеля, хотя истоки их прослеживаются еще в творчестве Александра Иванова и Николая Ге».

[irina levin]

Врубель долго работал над эскизами и создал четыре варианта «Надгробного плача». Они резко отличаются от всего созданного ранее и по силе внутреннего драматизма им нет равных в русской живописи, признают искусствоведы.

Сцену «Воскресения» Врубель также трактует необычно — его Иисус еще не освободился от уз смерти, что также не согласуется с церковным видением.

Во Владимирском соборе Врубелю были отданы лишь декоративные росписи в боковых приделах на тему «Дни творения». И хотя работа оказалась не такой грандиозной, как предполагалось, Врубель с воодушевлением принялся за нее, увлекая своих помощников:
«Он рисовал пастелью проекты орнаментов колоссальных арок, много раз переделывая, создавал, творил, не заглядывая в так называемые материалы, как это делается сплошь и рядом, нет, все выливалось из-под рук на бумагу в натуральную величину. Написанные орнаменты проходил сам лично, изменяя тот или другой тон, отыскивая гармонию и доводя незатейливые мотивы до дивной композиции, исполненной музыкальности и фантастичности.
Врубель «Эскиз орнамента к росписям во Владимирском соборе в Киеве», 1887
На открывшейся в Киеве выставке, посвященной 160-летию со дня рождения М. А. Врубеля, показывают не только его работы, но и исторические документы, фотографии и личные вещи — палитру и маленький табурет, на котором художник расписывал киевские храмы.

[irina levin]

Заказчики Врубеля
С заказчиками у Врубеля как-то не складывалось. Мало того, что он вовсе не дорожил своими работами — писал на чем попало, не заканчивал (в семье Праховых даже прятали от него незаконченные работы), — так он мог переписать уже проданную работу, как это случилось с заказом Терещенко.

На проданной миллионеру работе «Христос в Гетсиманском саду» Врубель, увлекшись цирковой артисткой, написал ее портрет. Узнав о случившемся, коллекционер потребовал назад деньги, которых у художника уже не было и ему пришлось обратиться за ссудой.
В Киеве появился шедевр Врубеля, чудесная «Девочка на фоне персидского ковра».
Михаил Александрович Врубель. Девочка на фоне персидского ковраМихаил Александрович Врубель
Девочка на фоне персидского ковра
1886, 104×68 см.
Мария — старшая дочь ростовщика Дахновича, - на картине художника выглядит не просто экзотично. Знаменитая «врубелевская бездна» очей и, в целом, мистический трагизм образа, возможно, и отпугнули отца: портрет он не купил. Однако «…в 1886 году ее купил у Врубеля племянник Федора Терещенко Иван. Вообще-то он заказал художнику другую работу — «Восточная сказка», заплатив задаток в 300 рублей. Мастер вначале вдохновился замыслом, но затем утратил интерес. Деньги потратил, и на нем повис долг. Врубель часто посещал ломбард ростовщика Дахновича, находившийся на углу Крещатика и Бибиковского бульвара (ныне бульвар Тараса Шевченко), — гению живописи нравилось любоваться выставлявшимися там драгоценностями, игрой света на алмазах, изумрудах, рубинах. У него появилась, казалось бы, беспроигрышная идея заработать: написать портрет дочери Дахновича Мани в окружении роскоши. Рассчитывал, что отец девочки приобретет эту работу. Вот только ростовщик отказался ее покупать. И тогда картину «Девочка на фоне персидского ковра» согласился взять Иван Терещенко," - рассказали о жемчужине своего собрания в Киевском национальном музее русского искусства. К слову, ранее каждый 5-летний юбилей художника (с 1976 г.) в музее проводили выставки «Врубель и Киев» (фото ниже — 2011 г.).

[irina levin]

Необычное появление еще одной работы Врубеля было связано с именем Терещенко.
Художника всегда привлекали красочные сочетания в природе, старинных материях, коврах, завораживала игра переливаний драгоценных камней. И вот однажды Михаил Александрович увидел кусок старинной украинской парчи в доме Праховых и загорелся желанием написать ее.

Прямо на глазах семейства он принялся за дело. Практически закончив рисунок, он сказал: «Нет, я напишу не просто кусок материи, а лучше боярина или, еще лучше, царя, сидящего на троне. Пусть это будет, ну, хотя бы Иван Грозный… Пусть он будет похож на Ивана Николовича [Терещенко]. Он тоже Иван и тоже должен быть — Грозным…» — и, доклеив кусочек бумаги к рисунку, что довольно часто делал, Врубель нарисовал голову «царя».