[Шатл]

Народное хозяйство / Промышленность Богородского уезда / Фарфоровое и фаянсовое производство
Фарфоровое и фаянсовое производство
Эта отрасль заводской промышленности появилась не только в России, но и в Европе, лишь в начале XVIII века. Первый фарфоровый завод был основан в Саксонии, в г. Мейсене в 1709 году, затем в 1744 г. начал работать завод в Вене, в 1750 г. в Берлине и в 1756 г. в Мюнхене. В России Франц Гарднер устроил первый такой завод в 1755–56 гг. в с. Вербилки Дмитровского уезда. В 1758 г. один из «компанейщиков» Гарднера – Гаттенберг, был вызван в Петербург для устройства Императорского фарфорового завода, который и начал работу в 1758 году.

В 1806 году был издан «покровительственный» для фарфоровой промышленности тариф и с этого времени заводы и фабрики по производству фарфора стали возникать во множестве. Но один завод, который для развития этой отрасли имел особое значение, возник раньше – в 1801 г. в Перове, около Москвы. Его основатель – некий Отто, затем завод перешел к Краузе. Предание говорит о том, что на этот завод вместе еще с некоторыми мастеровыми от Гарднера перешел крестьянин дер. Володиной, что в Гжели, Павел Куличков (или Куликов). Вернувшись к себе в деревню Куликов использовал секрет составления фарфоровой массы и начал собственное производство. Фарфоровое производство в Гжели получило счастливое развитие не случайно. Почти все население двух-трех десятков деревень Гжели издавна занималось производством гончарных изделий. Традиции работы с глиной, а также традиции предпринимательства, тесных связей с российским рынком оказали благотворное влияние на развитие фарфорового производства в этом районе. Первым крупным центром фарфоровой промышленности округи стала деревня Кузяево Карповской в. Богородского уезда, где уже в 1800-х годах возникла фарфоровая фабрика П. Фомина, а через некоторое время фабрики Н. Храпунова, Д. Назарова, М. Гусятникова, братьев Новых. На раннем этапе своей работы все эти предприятия заимствовали формы, сюжеты, мотивы и приемы росписи изделий гарднеровского и поповского заводов. Со временем гжельская продукция приобретает собственное «лицо» . На заводе Гулина больше придерживались народных традиций и его изделия округлостью и мягкостью линий напоминали образцы народной керамики. Заводы Сафронова и Новых тщательностью отделки форм чашек, чайников, кофейников, тонкой проработкой скульптурных деталей приближались к качеству заводов Гарднера и Попова. На этих же заводах широко использовалась позолота и т. н. цированные орнаменты, составленные из элементарных геометрических мотивов и создававшие узорную рамку для живописной миниатюры. На гжельских изделиях украшениями являлись очень непосредственные по выраженным чувствам надписи: «Кого люблю, того дарю» , «В знак приятства» , «В знак благодарности» , «За знакомство и любовь» , «Каво сим дарить, спросил я себя. А сердце мое назначило тебя» , «Выпей, да поседи, а покажется скучно, то вон пади» . Гжельские росписи на фарфоре были очень разнообразны: от цветочных композиций, мифологических и античных сюжетов до изображения портретов «царствующих особ» и женских типажных портретов, заимствованных из модных журналов. На 20–30-е годы прошлого века приходится расцвет гжельской фарфоровой скульптуры. Особенно интересны скульптуры в стиле русского лубка, созданные на заводах Новых и Гулина. Скульптура завода Сафронова была известна фигурками «франтих, одетых по последней моде» .

Фаянсовое производство в России, в отличие от фарфорового, возникло несколько позже – в конце XVIII века, хотя первое небольшое производство и появилось при Петре I, а усовершенствовано было в 1786 году при Екатерине II. В Богородском уезде полуфаянс появился в конце XVIII – самом начале XIX веков, благодаря предприимчивости крестьян из деревень Речицы и Кузяевой Казакова, Жадина и Максимова. В 1832 году начался выделка фаянса на заводе Гарднера. К этому времени относится и распространение фаянсового производства в Гжели.

Выделывавшийся в этот начальный период фаянс не выдерживал конкуренции с английским «ни по цене, ни по доброте; масса была не чистая, глазурь наносилась местами и неоднообразно» , изделия были тяжелы, непрочны и дороги. Нужны были годы, чтобы изделия российских заводов, в числе их и Гжельских, завоевали славу не только в России, но и в мире.

Своеобразной визитной карточкой Гжели со временем станет роспись фарфора и фаянса с использованием подглазурного кобальта. В основе кобальтовых орнаментов – рокайльные завитки и растительные мотивы, обыгрывающие форму предмета. В сочетании с надглазурной цветочной росписью, прорисовками золотом создавались необычайно динамичные по ритму композиции. Прекрасные образцы таких изделий встречались на завода Сафронова и Гулиных.

Фабричное и кустарное производства в этой отрасли были также тесно переплетены, как в ткачестве, чуть ли не половина продукции вырабатывалась по избам кустарей.

К 1832 году значительная часть всех подмосковных фарфоровых и фаянсовых фабрик располагались в Богородском уезде:

• Петра Тимофеевича Фомина в дер. Кузяевой, основана в 1800 г.;

• купца 3-й гильдии Максима Семеновича Гусятникова при дер. Кузяевой, основана в 1817 г., продукция: фарфоровые чашки чайные и полоскательные, чайники, молочники и сахарницы;

• крестьянина Тихона Нового в дер. Кузяево, основана в 1818 г., продукция: фарфоровые чайники, молочники, сахарницы, чашки чайные и полосательные;

• крестьянина Н. Храпунова в дер. Кузяевой. основана в 1815 г.;

• крестьянина Тимофея Федоровича Цепалина в дер. Кузяевой;

• крестьянина Мартына Васильевича Гулина при дер. Фрязиной Карповской в., основана в 1818 г.;

• крестьянина Петра Николаева в уезде (селение не указано), продукция: фаянсовая посуда;

• купца 3-й гильдии Антона Трофимовича Сафронова при дер. Короткой, основана в 1814 г., продукция: фарфоровые чайники, молочники, сахарницы, чашки чайные и полоскательные;

• крестьянина Тимофея Федорова в уезде (селение не указано).

Размеры фабрик незначительны, скорее всего это были небольшие полукустарные мастерские, и хозяева еще не могли выйти из крестьянского сословия в купцы.

[Шатл]

крестьянского сословия в купцы.

К 1856 году фабрики выросли: если 20–30 лет назад на каждой из них работало около или чуть более 10 работников, то в 50-е годы фабрики насчитывают от 23 до 68 работников.

В дер. Фрязиной Карповской в. в это время работают уже три фабрики Барминых: Алексея Евстигнеевича, Марка Ивановича и Домны Ивановны, с числом работающих на каждой более 30-ти. У Григория Васильевича Гулина в той же деревне на фабрике работало 56 человек. В дер. Игнатьевой появилась фабрика Пономаревых. В 50-е годы в уезде было 7 фарфоро-фаянсовых фабрик с числом работающих 309 человек. Все владельцы уже состояли в купеческом звании.

Во второй половине прошлого века отрасль неуклонно увеличивала объемы производства, чему способствовали и таможенное покровительство и, особенно, строительство железных дорог, которые намного облегчили и доставку сырья и сбыт продукции. Как известно, основным компонентом массы для изготовления фарфора и качественного фаянса являлась Глуховская, из-под Чернигова, глина. Наши глины Гжельско-Карповского района качественные, но тонких сортов фарфора и фаянса не получишь без «глуховки» , а отдаленность ее расположения и монополистические устремления добытчиков и перевозчиков поднимали ее цену «безмерно» . В Петербурге, например, «глуховка» обходилась по 1 р. 40 к. за пуд, в то время как английский каолин стоил 35 копеек.

На заводах отрасли работали главным образом мужчины, взрослые и малолетки. Взрослые мужчины участвовали в меске и прессовке глины, выделке капсюль и при обжиге. Женщины могли помогать только при последней операции. Формовка посуды, крытье кобальтом, обжиг муфелей – составляли также исключительно труд мужчин. Много женщин работало в живописных мастерских, но в «скульптурных» отделах их не было. Малолетние рабочие являлись подавальщиками, точильщиками и занимались расписыванием посуды, а в более старшем возрасте и ее шлифованием, могли они и формовать простейшие ее виды. Обязанность малолетних рабочих в качестве точильщиков и подавальщиков состояла в том, что они руками приготовляли для точильщиков лепешки из мягкой и вязкой массы каолина, более опытные подавальщики руками делали ручки к чайникам и чашкам и прилепляли их к готовой уже посуде.

В некоторых селениях Гжели фабрик не было, но главный промысел крестьян в них – копание глины, например, в дер. Мининой. В других, например, в дер. Карповой, – занимались только расписыванием фарфора. Были селения, где занимались всеми видами работ. Некоторые фабриканты «побогаче» устраивали живописные мастерские при фабриках – «порядка больше» .

Работали на фабриках с 5 утра до 8 вечера, при обжиге же непрерывно 18–30 часов, сменами по 6 часов. Средняя зарплата мужчин в 1880 году составляла до 16 рублей в месяц, лучшие же работники получали значительно больше: граверы до 24 руб., горновщики до 25 р.50 коп., живописцы до 40 руб., точильщики до 70 руб. Производство не было безвредным из-за большого количества пыли в воздухе помещений, живописцы страдали от насыщенности воздуха скипидаром, которым растворялись краски.

Рабочие часто назывались по выполняемой ими операции: сырильщиками, точильщиками, формовщиками и т. п. Если мастер делал крупные вещи (крупнину) – назывался крупнинщиком, мелкие вещи – мелочником; были названия – чайнечник, чашечник, тарелочник и т. д. Выточенная и сформованная посуда обжигалась, затем сортировалась и поступала к росписанию и в позолоту. Для расписывания посуды в Гжельском районе редко служили образцы: большей часть рисунок создавался фантазией мастера. Изделия Гжели из фарфора и фаянса весьма разнообразны:

• из фаянса: помадные и аптечные банки, тарелки: трактирные, полутрактирные и безымянки, умывальники, суповые чашки, соусники, корзины, салатники, блюда, ложки, полоскательницы, кружки, перечницы, солонки, горчичницы, чайники, чашки, цветочные горшки и т. д.;

• из фарфора: чашки, молочники, чайницы, сахарницы, полоскательницы, масленки, спичечницы, детские игрушки.

Гжельская продукция шла в большом количестве в Москву, в трактирах которой ценились круглые чашки. На Нижегородской ярмарке, где также широко продавалась посуда, основными покупателями являлись татары, «бухарцы и другие азиатские народы» , для которых даже изготовлялся особый вид «татарских» чайников с «козырьком» . С этой ярмарки посуда перепродавалась в Сибирь и Среднюю Азию. Кроме Нижнего продукция Гжельско-Карповского района продавалась на Ирбитской, Мензелинской, Харьковской, Полтавской и других ярмарках. С украинских ярмарок посуда везлась в Одессу и в Крым к татарам.

Везде были разные требования к посуде и эти требования производителями выполнялись. В Петербурге, например, в трактирах употреблялись чаще продолговатые чашки, а евреи Западного края в большом количестве покупали чайники и блюдца. Гжельские изделия были недороги: дюжина тарелок стоила от 35 коп. до 1 руб., чайных чашек – до 80 коп., дюжина расписанных фарфоровых чашек стоила от 1 р. 20 к. до 12 руб. Дюжина расписанных изящными узорами с обильной позолотой чашек столила также 12 рублей. Такой товар назывался «поповским» , по заводу Попова, которого уже давно не существовало, но осталась память о высоком качестве его продукции.

[Шатл]

память о высоком качестве его продукции.

Трудности в фарфоро-фаянсовом производстве стали возрастать по мере катастрофического исчезновения в округе лесов, источника основного вида топлива – дров. В первую очередь это вызывало постепенное снижение заработков рабочих. С расширением производства известного М. С. Кузнецова, создававшего сеть фарфоровых заводов: в Дулеве Покровского уезда, близ ст. Завидово, в Риге, в окрестностях Харькова, Гжель все более и более становится поставщиком квалифицированной рабочей силы для этих заводов.

К концу XIX века в уезде работали предприятия:

• фарфорофаянсовый завод богородского 2-й гильдии купца Якова Герасимовича Храпунова-Нового при дер. Кузяевой, основан в 1812 году Тихоном Новым, работающих 306 чел.;

• фарфорофаянсовый завод купца Григория Григорьевича Малахова в дер. Кузяевой, основан около 1860 г., работающих 116 чел;

• фарфорофаянсовый завод купчихи Александры Михайловны Барминой в дер. Фрязиной Карповской в., работающих 114 чел;

• фарфоровый завод мещанки Евдокии Максимовны Фоминой в дер.Кузяевой, основан в конце XVIII в., с 1855 г. в упадке;

• фарфоровый завод временного купца, крестьянина Николая Ивановича Исаева в дер. Кузяевой, основан в 1881 г.;

• фарфоровый завод временного купца, крестьянина-собственника Василия Федоровича Анохина в с. Карпове, основан около 1855 г.;

• фарфоровый завод временного купца, крестьянина-собственника Андрея Варфоломеевича Пименова при дер. Арининой, куплен у купца Шмелева в 1870 г., основан в 1858 г.;

Завод Я. Г. Храпунова-Нового известен был обширными поставками своего товара для «азиатских потребителей» , его продукция отличалась яркими пестрыми узорами. Марка завода – «овальный круг», в котором в трех строках напечатано: «завод Храпунова-Новаго» . Фамилия «Храпунов-Новый» возникла оттого, что вдова Тихона Нового, умершего владельца завода, принимая Храпунова «зятем в дом к снохе своей» , поставила условие, чтобы и новый владелец – муж ее снохи, и фирма назывались двойной фамилией – Храпунов-Новый, для сохранения памяти об основателе производства.

На заводе изготовлялась фарфоровая чайная и фаянсовая столовая посуда, а также производилась разрисовка чайной посуды. Сервизы завода отличались художественной росписью и нередко конкурировали с прославленной фарфоровой фирмой Кузнецова. Для производства употреблялись материалы: фарфоровая глина (глуховская, азовская и частью заграничная), финляндский шпат и кварц, мелкий песок, получаемый «в Котельничах под Москвой» при выделке жерновых камней и т. п. Для изготовления капсюлей использовали местную огнеупорную глину. Для глазурования фаянса употребляли сурик, буру, свинцовые белила и др. материалы в сплаве. Использовались отходы производства: фарфоровые и фаянсовые черепки в измельченном виде шли для примеси к массе; капсюльные черепки шли для мощения дорог; вода, стекающая при выжимании готовой массы, использовалась снова для приготовления новой массы.

Всем производством руководил сам хозяин, ему помогали сыновья, получившие «домашнее воспитание» .

Из 306 человек рабочих, 187 – местные, остальные из селений соседнего Бронницкого уезда, входивших также в Гжельскую округу. Работали только днем, за исключением наблюдения за горном, по 14 часов для повременщиков, сдельщикам рабочий день не регламентировался. Определенного времени для отдыха после завтрака и обеда не существовало.

Месячная заработная плата на заводе Храпунова-Нового составляла в 1884 году: у глазуровщиков и подавальщиков 13–14 руб. на своих харчах; подростки получали 25 руб. в год (харчевались они в артели наравне со взрослыми за счет конторы); рабочие «на кругах» и «в мялке» получали 11–12 руб. в месяц; точильщики 15–20 руб.; в живописной мастерской девушки получали 1–2 руб., малолетние 20–30 коп, взрослые от 1,5 до 4 руб. в неделю. Живописцы за свой счет покупали керосин для освещения мастерской.

При найме рабочие получали обычные расчетные книжки с извлечениями из законов. Прогульный день считался за 3, за брак хозяин штрафовал «по своему усмотрению» .

Какого-то особого жилья для рабочих у Храпунова-Нового не имелось, местные жили дома, а пришлые спали здесь же – в мастерской. Летом мастеровые жили в т. н. «балаганах» , напоминавших «курятники» .

Имеющиеся данные за 1884 год позволяют судить о том, как питались рабочие на заводе. Местные питались у себя дома, только иногда, чтобы не отрываться от работы, довольствовались принесенным из дома хлебом. Из пришлых составились 3 «продовольственных» артели. Артель подавальщиков, например, состояла из 48–60 человек и имела 2 кухарок, получавших по 4 рубля в месяц и харчи. Выбранный артелью староста получал 1,5 руб. в неделю. Староста занимался приобретением продуктов «на стороне» , на что контора выдавала еженедельно 75–100 рублей. Питание обходилось: в постные дни – 13 – 14,5 коп., в мясоед – 17 коп., в полускоромные месяцы – 16 коп. в день. Когда в артель приходил новый работник, на «вспрыск» с него причиталось 50 коп. Мяса приходилось на одного работника в январе 1884 года, например, по 446 кг. в день. Я. Г. Храпунов-Новый состоял попечителем земской школы в д. Кузяевой. Медицинского обслуживания на заводе не было, в селе Карпове жил фельдшер, к которому и обращались заводские, за что тот получал от завода 48 руб. в год.

Славу Храпуновым создавали несколько поколений одаренных мастеров-живописцев: И. Гр. Исаев, Буслай, П. Семенов с сыновьями, братья Макеевы.

В конце XIX века Гжель переживала период упадка. Сравнительно небольшие предприятия Гжели не выдерживали конкуренции с крупными фирмами Корниловых в Петербурге, заводов М. С. Кузнецова. Упадок затронул даже крупные заводы Гарднера и Попова и они закрылись.

К 1916 году возрастали трудности с топливом, попытки использовать торф не давали результатов, Гжель все более и более превращалась в поставщика рабочей силы для крупных фарфоро-фаянсовых производств России, а в узде работали только два крупных заведения отрасли:

• фарфоровая фабрика Торгового дома Братьев Ф. В. и П. Барминых в дер. Фрязиной Карповской в., работающих 179 чел;

• фарфоровая фабрика Братьев И. и А. Храпуновых-Новых, работающих 201 чел.

Былая слава вернется к Гжели после создания в 1972 году производственного объединения «Гжель» , вобравшего в себя Трошковский гончарный завод, Турыгинский фарфоровый завод, мелкие керамические предприятия окружающих селений, в том числе и тех, которые раньше входили в состав Богородского уезда.

[Шатл]

Дело о фарфоровой кукле со снопом и видом женским
Выписка из журнала комитета гг. министров 18-го июля 1822 и 3-го февраля 1823 годов


[Примечание: речь идет об известной игрушке, игривая суть которой выражалась названием – «Монах несет женщину в снопе» - Б.]

В заседании 18-го июля 1822 года слушана записка министра юстиции от 21-го июня за № 4916, по 1-й экспедиции, внесенная в журнале комитета под № 1206-м, с представлением фарфоровой куклы монашеского вида, взятой Саратовским архимандритом из лавки у одного купца на ярмонке.

В ноябре месяце 1821 года министр юстиции доводил до сведения комитета о последовавшем в Правительствующем Сенате определении сделать Саратовскому губернскому правлению выговор по делу об означенной кукле. Существо дела сего состоит в следующем: Саратовского монастыря архимандрит Савва, представя в тамошнее губернское правление взятую им на ярмонке в лавке из продаваемых вещей фарфоровую куклу монашеского вида, имеющую на себе род снопа с видом женским, просил о истреблении подобных кукл, как служащих к бесчестию монашеского сана, а прочим христианам соблазном.

И губернское правление, рассуждая, что представленная архимандритом кукла не заключает в себе ничего соблазнительного, но напротив того изображает человеколюбие и добродетель монаха, который, забыв слабость сил своих и увлекаясь состраданием к невинности, [подвергавшейся от - ? – Б.] гонителей, может быть, каким-нибудь злодеяниям, старается посредством снопа, скрывающего несчастную жертву, избавить ее от предстоящей погибели, [здесь и ниже выделено мной – Б.] и потому признает, что нет достаточных причин к истреблению подобных кукл и что несправедливо было бы лишить собственности продавца оных, положило объявить архимандриту, чтобы он представил объяснение – почему именно считает куклу сию соблазнительною?
Асессор же губернского правления подал мнение, чтобы продажу таковых кукол в Саратове запретить. Но как губернское правление мнение его не уважило, то он представил о сем Правительствующему Сенату.

1-й департамент Сената находил со своей стороны, что рассуждение губернского правления основано на одних гадательных и романтических идеях, представляющих вид сатиры, каковые и в частных просьбах писать, а присутственным местам принимать законами воспрещено, тем паче несвойственно употреблять оные в определениях самих тех мест; и как все сии беспорядки не совместны ни с должностью, ни с достоинством такого места, каково есть губернское правление, то Сенат полагал за сие сделать Саратовскому губернскому правлению и председательствовавшему в оном за отсутствием губернатора исправляющему должность вице-губернатора коллежскому советнику Розингу строжайший выговор, предписав дальнейшее производства дела о кукле прекратить. А как по силе закона наблюдение и надзор в городах, дабы ничего противного благочинию не происходило, принадлежит до полиции, то имел ли право архимандрит сам собою отбирать в городе из лавки помянутую куклу и представлять оную в губернское правление, поступок сей предоставить рассмотрению Святейшего Синода. Министр юстиции признавал определение Сената правильным. С сим согласен и комитет министров. Но когда мемория комитета представлена была Государю Императору; то на оную последовала собственноручная Высочайшая резолюция: «Куклу прислать сюда, узнав, где она была сделана? – О поступке архимандрита суждение оставить, до свидетельства здесь сей куклы». Во исполнение сего министр юстиции, представляя помянутую куклу, объясняет, что она, как уведомил Московский военный генерал-губернатор, сделана назад тому четыре года на фарфоровом заводе Богородицкого 3-й гильдии купца Хрепунова, состоящем Московской губернии Богородицкого уезда в деревне Кузяевой, принадлежащей помещице Власьевой.

Комитет полагал означенную куклу представить Его Императорскому Величеству, последовавшее же в Правительствующем Сенате заключение оставить в своей силе и привесть в исполнение, испросив на то Высочайшее соизволение. В заседание 3 февраля 1823 года объявлено комитету, что Государь Император положение комитета министров о учинении строжайшего выговора Саратовскому губернскому правлению и тамошнему вице-губернатору коллежскому советнику Розингу Высочайше утверждает, относительно же рассмотрения поступка архимандрита, отобравшего из лавки помянутую куклу, Его Величество не только не изволит согласиться с заключением комитета, но и повелевает, напротив, объявить ему за оный монаршее благоволение и сделать сие известным по всем епархиям чрез министра духовных дел и народного просвещения.

Вместе с сим Его Величество явил волю свою, чтоб выставка и отделка подобных сему соблазнительных фигур была повсеместно воспрещена с истреблением таковых, есть ли где оные существуют, от купца Хрепунова отобрав сведение, по чьему рисунку сделана была нынешняя кукла на его заводе, представить оное на Высочайшее усмотрение чрез комитет гг. министров. Комитет определил сообщить о том министру юстиции и министру духовных дел и народного просвещения к исполнению выписками из журнала.