[Душеприказчик]

Эта находка придала мне уверенности и я пошел, осматривая и высматривая. Как и следовало ожидать, предметы моих поисков - ракушки, изделия из них, их изображения - очень неравномерно были распределены по музею. То я безрезультатно шел из зала в зал или по галереям, то вдруг натыкался на отдельный экспонат, а то - на целое "промысловое скопление".
Так я и нашел те самые вазы, ножи и т. п. с изображениями Пектена якобеуса, тарелку (или лоток?) севрского фарфора в виде того же Пектена (изготовленную в 1756 г.).

Так я открыл для себя знаменитого Бернара Палисси, жившего в XVI веке и 15 лет искавшего секреты изготовления фаянса. В одной из маленьких угловых комнат Зимнего дворца висели блюда его работы. На них были изображены всякие водные обитатели. Среди них, правда, затесались на одном блюде - змея, на другом - пара ящериц.

Но и там и там были ракушки, типичные обитатели вод, омывающих Францию с запада и северо-запада. Выполнены они были достаточно грубо. Казалось, что с настоящей ракушки сделан отпечаток, а потом по этой форме и отлита ракушка на блюде. Но всё-таки (правда, с трудом) можно было узнать, например, Циприну исландику ≈ обычного обитателя Северного моря. Были там Нуцелла лапиллюс и Оценебра эринацеа, знаменитые источники драгоценного пурпура времен раннего Средневековья. А кроме них были ещё какие-то неопределимые до вида Натики и Букцинумы.

Эти "ракушечные" мотивы творчества Бернара Палисси явно не случайны. Я убедился в этом, когда Хельгер Хеземан, с которым я подружился в период моего пребывания в Германии и которого я, видимо, заразил интересом к сюжету "изобразительное искусство и ракушки", побывав в каком-то лондонском музее (он не написал в каком), прислал мне фотографию части фаянсового настольного фонтана работы Б. Палисси или его последователя. На поверхности фонтана были разбросаны все те же обычнейшие виды брюхоногих моллюсков французского побережья Атлантического океана.

Ещё через несколько комнат, повернув направо, я оказался перед входом в Александровский зал с его стрельчатыми колоннами, с чешуйчатыми лепными украшениями. Он был величествен, и это подчеркивалось роскошным паркетом в виде концентрических кругов из дерева разных цветов. Несмотря на свое великолепие, зал казался несколько сумрачным. Вероятно, это объяснялось тускловатой игрой серебра: здесь была представлена европейская столовая посуда XVII-XIX вв.
Я обрадовался, т. к. стремился найти нечто подобное, надеясь увидеть хоть один кубок, для изготовления которого использовали раковину Наутилуса. Эти головоногие моллюски обитают в водах Индийского и Тихого океанов. Всего пять видов дожили до наших дней из когда-то огромной группы, заселявшей Мировой океан сотни миллионов лет назад. Под периостракумом Наутилусов скрывается роскошный перламутр, сияющий оттенками благородного серебра. Мне приходилось видеть изображения таких кубков, хранящихся, например, в Оружейной палате Кремля.
И действительно, в одной из витрин у окна, выходящего в большой внутренний двор Зимнего дворца, я увидел, но не кубок, а кувшин из мастерски соединенных трех наутилусов. Это, как свидетельствовала подпись, был рукомой антверпенской работы середины XVI в. Рядом стояли и кубки: один - из целого наутилуса, и второй - из его обрезка. А в соседней витрине ≈ кубок, где в качестве чаши - раковина Турбо мармореуса: Аугсбург, Германия, начало XVII в. А вот кубок из обитателя Карибского моря ≈ Кассиса туберозы, испанской работы XVI-XVII в.
Если первые завораживали сочетанием стальных, голубоватых и красных сполохов перламутра с серебром, позолотой и драгоценными камнями, то этот последний ласкал глаз теплыми оттенками кремового и нежно-коричневого.