Заблокирован _
Регистрация: 22.03.2009
Сообщений: 1,354
|
Продолжение статьи
Позднее я успокоился. А сейчас мне кажется, что Пектены на головках негров ≈ещё один намек на огромное значение, что имел Пектен якобеус в свое время. Он же был связан с таким важным явлением духовной жизни Средневековья, как паломничество к Святым местам, в данном случае в Северную Испанию, в провинцию Галисия, в собор Сант-Яго де Компостелла. Именно поэтому, я думаю, изображения гребешка Св. Якова Компостелльского неоднократно попадались мне в залах Эрмитажа. Так, в Георгиевском зале я как-то наткнулся на две вазы из трещиноватого сливного кварца с ручками в виде крылатых сирен из золоченой бронзы. Изготовлены они были в 1903 г. На головках сирен тоже были Пектены якобеуса. А ещё в одном из залов (увы, не помню, в каком) я видел нечто вроде ножен из слоновой кости с Пектеном на конце. Там же был нож немецкой работы XVIII-XIX веков, на эфесе которого был стилизованный Пектен из светлой яшмы с золотой окантовкой.
Видел я на выставке столовой посуды (об этом чуть позже) серебряную пепельницу французской работы XVIII в. в виде Пектена.
В конце концов важно не это. Важно, что я получил толчок, стимул, заставивший меня перейти от созерцания к активному поиску ракушек в залах Эрмитажа.
И, кстати, я по-другому увидел сам Эрмитаж, так как смотреть стал по-иному. Я начал всматриваться, а не скользить взглядом. В полном соответствии с прекрасными стихами Ю.Левитанского:
Всего и надо, что вглядеться, боже мой!
Всего и надо, что внимательно всмотреться┘
И не уйти, и никуда уже не деться┘
Вот это и произошло со мною. Именно тогда я по-настоящему ощутил, насколько Эрмитаж многолик и многослоен. Например, можно обойти его, не отрывая взгляда от пола и любуясь красотой и разнообразием паркетов, восхищаясь фантазией художников, создавших эти рисунки, и мастерством неведомых паркетчиков.
А можно, наоборот, задрать голову к потолку и рассматривать своды залов ≈ то ребристые, как в Шатровом, то сводчатые, как в Арапском или Белом, то вздымающиеся куполами, как в Александровском, то зачаровывающие бесконечно разнообразной лепкой, как в Золотой гостиной.
А люстры! А колонны! А знаменитые вазы Эрмитажа! А зеркала, которым, кстати, посвящен целый фильм! Если раньше все это проходило мимо, случайно останавливая мой взгляд, то теперь - вольно или невольно, - но я всматривался во все, так как искал. И находил - в самых неожиданных местах, в самом неожиданном окружении.
Опять таки, вольно или невольно, но последующий рассказ выстраивается у меня по некоему сюжетно-приключенческому принципу. И так, кстати, это мною и переживалось.
После моей находки в Министерском коридоре, после беготни по Эрмитажу в поисках ответа, следующее "открытие" свершилось в Петровской галерее, которую я чуть было не проскочил. В ней помещаются памятники русской культуры XV-XVII вв. По стенам - портреты царей, взирающих сквозь потемневший от времени лак. Иконы на чуть покоробленных деревянных досках. Звездная сфера на золотых ножках в виде птичьих лап, опирающихся на шары. Витрина с одеждой и оружием. Там висела фелонь из турецкого бархата с серебряным шитьем, какое-то немецкое ружье с замком русского мастера. Ножи князя Курбского.
И вдруг (да, да - снова "и вдруг", не в первый и не в последний раз)..
Вот они! Среди других - три пороховницы, принадлежавшие когда-то князьям Оболенскому-Лыкову и Арцибашеву. Две из них - из Ципреи пантерины. Как явствовало из подписи, серебряная отделка на них была русской работы. Естественная полировка ципрей выглядела нетронутой. Как будто и не было промчавшихся над ними 500 лет. Словно пороховницами не очень и пользовались в свое время.
Третья пороховница была сделана тоже из обитателя Индийского океана Турбо мармореуса, с которого сняли верхний, конхиолиновый слой, открыв взгляду сверкание его прекрасного перламутра.
Не знаю, как кого, но меня, кроме радости находки, заставило буквально замереть это сочетание тропической раковины и отделки пороховниц русской работы. Вы представьте себе пространства, которые преодолели эти заморские диковины, переходя из рук в руки, пока не попали в Москву. А там, на московском базаре, российский умелец, восхищенный экзотической красотой, не удержался, купил, но не положил на полку, а превратил произведение искусства Природы в произведение искусства рук человеческих.
|