Нам оппонируют !!!
Искусствоведы и коллекционирование: разные плоскости одного бытия (некоторые мысли по поводу статьи «Самозванцы»)
Замечу сразу, «Самозванцы» - статья злая. Советский строй, ушедший в небытие двадцать лет назад, оставил много обиженных людей. Кстати, среди искусствоведов их тоже не мало. Мы, жители России, всегда жили бедно и обиженно. Точнее подавляющая наша часть. Не то, что на западе. Иногда оторопь берет от того количества столового серебра, которое выставляется на каких-нибудь провинциальных немецких, французских или британских аукционах. Похоже, что в XIX века в этих странах половина жителей ела с серебра.
Наша исконная, несправедливая, неизбывная бедность накладывает отпечаток на всех, в том числе и на тех, кто ездит сегодня на майбахах или позволяет себе коллекционировать картины Айвазовского и русский фарфор императорского завода. Не буду останавливаться на последствиях этого феномена. Мы их постоянно ощущаем в быту, да и вообще во всей нашей современной жизни. Но помнить об этом необходимо, иначе многие проблемы во взаимоотношениях искусствоведов и коллекционеров в России будут интерпретированы неверно.
Сегодня многие приобретают произведения искусства. Гораздо меньшее число их собирает. Например, у меня есть знакомый, весьма состоятельный и достойный человек, который не может пройти мимо изделий из «бисквита». Он берет только их. Другой – только фарфоровых собачек определенной породы. Мы их не будем рассматривать в качестве коллекционеров. Все же согласитесь, что коллекционирование отличается от собирательства.
Коллекционеры – редкое явление на антикварном рынке. Их коллекции – не просто набор предметов объединенных одним каким-то формальным признаком, это более систематические собрания, включающие в себя артефакты, относящиеся к одному виду искусства, направлению, школе, фабрики, либо мастеру. Бывает, что область интересов коллекционера распространяется, или напротив, ограничивается какой-то эпохой или периодом развития. Коллекционирование сродни исследованию, во главу угла которого поставлено изучение генезиса объекта, его изменения во времени и взаимосвязи в пространстве (т.е. между стран - культур). Это утверждение, на наш взгляд справедливо как для частных лиц, так и для государственных учреждений. Здесь мы действительно, как отмечено в упомянутой выше статье, находим определенное тождество с исторической наукой. Однако, «коллекционер с двадцатилетним стажем» все же ошибается, считая «исторический факт» альфой и омегой исторической науки. Основой - да, но не ее смыслом. И субъективизма в исторической науке, поверьте мне, достаточно и не только потому, что историки находятся в плену собственных заблуждений или господствующих парадигм, но и потому, что целью настоящего ученого – гуманитария является поиск ответов не только на вопросы «как происходило» или «что это есть», но и на вопросы «зачем и почему»! Без этих ответов нельзя достичь правильного понимания факта. Если мы не определим, почему найденные в археологических раскопках где-нибудь в Японии два серпа отличаются друг от друга, то как догадаемся, что один из них является сельскохозяйственным орудием, а другой – самурайским мечём? В искусствоведении вопрос о причине различий, изменении тенденций имеет то же – а именно главенствующее значение!
Понятно, что субъективизма в этом много, и идеологических клише – тоже, не говоря уж о политическом заказе. В самом деле, если ответы на вопросы «почему и зачем» уже получены и согласно общепринятой точке зрения какое-то направление в искусстве или совокупность артефактов признаны вторичными и неважными, то какой смысл ими заниматься? Не вижу ничего плохого в том, что искусствоведы советской школы прекрасно понимая эпигонский характер живописи художников из объединения «Бубновый валет» не уделяли им большего внимания и держали их картины в запасниках или передавали в провинциальные музеи. Да, огромный пласт Советского авангарда не признавался искусствоведами на родине Советов, но и в Китае на протяжении двух веков (XVIII-XIX) великолепные произведения целого ряда направлений фарфорового производства не считались достойными включения в императорские коллекции и собрания других высокопоставленных семей. Искусство живет в среде субъективных представлений. Это нормально и правильно.
Что нужно коллекционеру от искусствоведа? – главным образом - уточнения факта или новых сведений. Понятно почему – коллекционер сам является исследователем и способен самостоятельно обобщать и трактовать всю совокупность накопленных им знаний. Искусствовед же видит свою основную задачу в интерпретации известной ему информации. Фактологическое исследование для него лишь первый и далеко не главный этап работы. Но тут появляется коллекционер и говорит: «вот у меня есть триста долларов и артефакты, которые ни в какую классификацию или систематику не попадают». Вы догадываетесь, какой ответ он получает?
В западных музеях реакция будет только внешне другая. Там работники привыкли к тому, что любой коллекционер, тем более начинающий, может стать источником гранда, исчисляемого не десятью тысячами евро, а суммой в двести-триста тысяч и помочь музею провести более полное исследование мало изученного фактологического пласта. Но целей деятельности искусствоведа на западе это не меняет. Конечно, многие сотрудники российских музеев привыкли работать в застойные годы – одна поверхностная статья в малоизвестном музейном сборнике, куча отчетов непонятного назначения и годовой индивидуальный план выполнен. В жизни многих из них давно нет «драйва», а есть масса житейских проблем.
Да и наш коллекционер не агнец божий. В девяноста пяти случаях из ста он еще и дилер. Его материальное благосостояние, так же как и возможность пополнять и улучшать собственную коллекцию зависит от знаний. Знания позволяют ему покупать дешево, а продавать дорого. И этими знаниями предлагают поделиться. Сомнительное занятие… Искусствоведы прекрасно все понимают. Знания не только сила, но и деньги, поэтому просьба ими поделиться не вызывает большего восторга и желания сотрудничать.
И последнее. Рано или поздно искусствовед с именем встает перед дилеммой атрибуции. Обращаю внимание – мы не говорим сейчас о технико-технологическом исследовании предмета. Речь идет об искусствоведческой экспертизе. Например, русской дореволюционной живописи.
Вы не задумывались о том, как ее мало? Огромная страна со стомиллионным населением имела в XIX веке несколько сот профессиональных художников. И как хочется человеку принесшему картину с соснами на дюнах, чтобы ее автором был Шишкин, а не какой-нибудь немец с ничего не говорящей русскому фамилией. Смотришь на вещь – а качество-то подходящее. Любой может ошибиться. Вспомните, сколько специалистов признавали «Задонщину» аутентичной? А чешские древнеславянские летописи? ...
Хочу обратить ваше внимание на каталоги весьма уважаемых аукционных домов Сотебис и Кристи. Как часто встречаешь там: «… мы благодарим глубокоуважаемого доктора хера … далее фамилия … за атрибуции картины на базе ее фотографии»…?! Не слабо! И это считается у них нормальным. Более того аукционные дома несут материальную ответственность в случае, если атрибуция будет не подтверждена. Известны случаи, когда искусствоведы западных аукционных домов не просто ошибались, а явно вводили в заблуждение покупателей. Это касается не только предметов русского, но их собственного искусства.
Искусствоведы – тоже люди. Такие же, как мы - со своими слабостями и страстями. Иногда искушение слишком велико, а риски минимальны. Трудно удержаться, хотя и следовало бы.
А.Г.Л.(с)